Юрий Плавский - Мертвые собаки

Новый оратор, Алексей Иванович Троценко, уже давно получал причитающуюся ему персональную пенсию. Парнишкой он был призван на фронт уже в самом конце войны, но восемь долгих лет верой и правдой прослужил Отечеству. Служба в политотделе дивизии уберегла его от голода и ран и дала некоторые преимущества при поступлении в институт. Окончив его, он вновь посвятил себя партийной работе, но выше директора станции так и не дослужился. Эта работа была для него новой, и потому всю свою деятельность он направил на подбор кадров для будущей АЭС. Встав на трибуну, он обвёл взглядом зал, отметил в своей цепкой памяти тех, кто недостаточно добросовестно хлопал, прокашлялся и начал своё выступление. Если отбросить все общие фразы о моральном облике советского специалиста, о политической ситуации в мире, об угрозе западных держав, которые напрасно пытаются раздавить нас своею экономической мощью, то его полуторачасовая речь поместится в нескольких строчках, которые я здесь и привожу:

— Строители совсем обнаглели! Строят не то, что надо, а то, что им выгодно, чтобы денег побольше сорвать! Лабораторный корпус выстроили, два миллиона на нём перерасходовали, а красить не собираются, потому, что отделочные работы дёшево стоят! Помещения под монтаж оборудования сдавать надо, а ни одно здание, ни одно помещение до сих пор не готово!

В нужных местах своей речи Алексей Иванович затягивал паузу, а его подчинённые выдавали плановую дозу рукоплесканий. Так как эти рукоплескания были довольно часты, то «Призраку коммунизма» так и не удалось вставить своё глубокомысленное «Ну–ну». Закончил свою речь Алексей Иванович так:

— Пусть не надеются наши враги на то, что мы сорвём сроки пуска нашей атомной станции! Мы пустим её раньше намеченного партией срока, чего бы нам это ни стоило! Мы выработаем миллиарды киловатт–часов электроэнергии и с помощью этой энергии, мы выплавим миллионы тонн стали! Мы сделаем тысячи танков и поставим их в Восточную Европу, чтобы наши враги не посмели покушаться на завоевания социализма! Мы защитим наших братьев по социалистическому лагерю! Из выработанного нашей станцией плутония мы создадим такую атомную бомбу, которой ещё не знает свет! Мы взорвём эту бомбу, и пусть вздрогнет весь мир! И пусть проклятые реваншисты знают, что всякие шутки с нами плохо для них закончатся! Ура, товарищи!

Зал дружно грянул: У–р–а-а-а!! Все встали и бурными овациями проводили своего начальника до его места в президиуме. От возникшего шума проснулся «Призрак коммунизма» и тоже захлопал в ладоши.

Главный инженер АЭС, относительно молодой для этой должности, но достаточно грамотный специалист, далеко не случайно был назначен в помощь посредственному директору. Он знал себе цену, но не перечил начальству и не настаивал на своём мнении, прекрасно осознавая, что это не только бесполезно, но и не всегда безопасно для его будущего. Его доклад внёс некоторое оживление в зал, проснулись даже задние ряды, которые обычно занимают работники, равнодушные к своей карьере.

— Товарищи! До пуска станции осталось сто двадцать дней! — начал он свой доклад. — За десять лет строительства выполнено только семьдесят процентов всего объёма! При всём этом мы израсходовали средств в два раза больше, чем вся сметная стоимость станции! В оставшиеся сроки нам надо сделать почти половину из того, что уже сделано! Предпусковые операции потребуют привлечения специалистов самой высокой квалификации! Жильё мы не строим, все силы брошены на главный корпус! Нам необходимо дополнительно привлечь около четырёх тысяч рабочих, а общежития все переполнены! Люди спят в ванных комнатах и кухнях, многие спальные места используются в две смены! Студенческие стройотряды и отряды военных строителей мы сможем разместить в палатках, а семьи специалистов нам селить некуда! Задачи перед нами стоят очень сложные!

Далее он начал зачитывать цифры неосвоенных объёмов, которые интересны только специалистам, а у нас, простых обывателей, могут вызвать лишь скуку. По этой причине о тысячах кубометров бетона и многих километрах неуложенного кабеля, чтобы не утомлять читателя, я умолчу. Закончил главный инженер свою речь так:

— Задача предстоит сложная, но будем ускоряться, товарищи!

Из выступления главного инженера всем стало ясно, что все сроки строительства безнадёжно завалены, что отставание от графика составляет почти три года и что надежд на улучшение ситуации никаких не предвидится. То есть он высказал то, о чём все знали, но не смели говорить. Публика, не привыкшая к подобным выступлениям, так как ей не поступило никакой команды, так и не решила, что же ей нужно в таких ситуациях делать. В тишине зала даже не раздалось «Ну–ну», потому, что автор этой реплики так ни разу и не проснулся. Жиденькие хлопки, не отыскав поддержки, тут же смолкли.