Гейл Форман: Сестры по благоразумию

Последнюю фразу психоаналитик проговорила с улыбкой. Было видно: она получает от своих слов удовольствие.

Через четыре дня изоляции в Ред-Роке я заметила, что у меня под мышкой начало куститься. Согласно распорядкам заведения всем ученицам, не достигшим Пятого уровня, запрещалось иметь одноразовые бритвы. Я не очень понимала причину такого запрета. Я никогда не слышала, чтобы какая-нибудь девочка умудрилась себя смертельно порезать пластиковой женской бритвой. Когда меня под присмотром надзирательницы отвели помыться в душ, то выдали только бутылку детского шампуня. Эта женщина все время за мной наблюдала. Расчесок или гребешков тоже не полагалось. Только на Третьем уровне разрешалось пользоваться электрическими эпиляторами и бритвами. Судя по всему, руководство заведения не боялось, что кто-нибудь умрет от короткого замыкания.

На Первом уровне за мной всегда кто-то наблюдал. Даже когда я ходила в туалет. По ночам меня «пасли» охранники, а днем их место занимали постоянно менявшиеся ученицы Шестого уровня. Некоторые из них держались очень высокомерно и заносчиво, демонстрируя, что между нами есть огромная разница. Некоторые снисходительно пичкали меня агитками и распинались по поводу преимуществ программы обучения и воспитания. Последних я ненавидела еще сильнее, чем первых.

В Ред-Роке я неоднократно вспоминала о содержащихся в зоопарках животных и жалела их, ведь мы были похожи. Мне разрешали читать только школьные учебники по геометрии, которые я уже прошла в прошлом году. В общем, было просто смертельно скучно.

Первую терапевтическую сессию со мной вела не доктор Клейтон, а директор интерната, красавец-ковбой по имени Бад Остин.

– Можешь звать меня просто Шериф, – сказал он. – Я раньше был полицейским, а теперь занимаюсь молодым и непослушным поколением – вот такими, как ты, – он рассмеялся.

Шериф приперся ко мне в первый день моего пребывания в Ред-Роке, с грохотом затащив в комнату железный раскладной стул. Бад был высоким, черноволосым и с густыми усами. Одет он был в джинсы, которые, казалось, ему на размер маловаты. На поясе джинсов у него болталась массивная связка ключей, а из-под завернутых отворотов штанов виднелись пижонские сапоги из змеиной кожи.

– Позволь раскрыть тебе одну тайну, – вещал ковбой-директор доверительным тоном, который показался мне абсолютно фальшивым и наигранным, – вначале ты, вполне возможно, будешь меня ненавидеть. Так происходит с большинством девушек. Но, поверь, в один прекрасный день, когда ты вырастешь, то поймешь, Ред-Рок – это лучшее, что было в твоей жизни, и я окажусь одним из самых важных людей этого периода. Черт подери, после ты даже можешь пригласить меня на свою свадьбу!

«Что-что? – подумала я. – Что он несет? Мне всего шестнадцать!»

– Я думаю, твои родители немного расслабились и потеряли контроль, – продолжал Шериф. – Именно поэтому так много девушек отбивается от рук. Им просто не хватает внимания и дисциплины. И именно ее мы в состоянии обеспечить. Вот поэтому, красавица (как потом выяснилось, он называл всех девушек или «красавицей», или исключительно по фамилии), мы займемся твоим воспитанием и приведем твою жизнь в порядок. Мы изменим твое отношение к людям, искореним неправильные привычки и привьем тебе привычки правильные. В общем, твоя жизнь изменится к лучшему. Мы тебя любим, хотя ты можешь думать, что это не так.

На следующее утро Шериф снова появился в моей маленькой комнатушке вместе со своим раскладным стулом.

– Ну что, красавица, – голосил он. – Ты готова взглянуть на себя?

Я сочла его вопрос верхом идиотизма. Что он имеет в виду под словами «взглянуть на себя»? За кого он меня принимает?

– Для того чтобы «взглянуть на себя», нужно, по меньшей мере, зеркало. Но легко бьющиеся предметы в вашем заведении таким психопаткам, как я, точно не дают.

Шериф встал, сложил стул, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Но он приперся и на следующее утро со словами: «Ну что, готова взглянуть на себя?»

– Идите вы к черту, – ответила я.

На третий день он опять появился со стулом и тем же самым вопросом. Я хотела показать ему средний палец, но сдержалась и ничего не ответила. Тогда Шериф прочитал философскую лекцию – в жизни есть два пути: простой и сложный. Меня так и подмывало громко рассмеяться, потому что было видно – он врет, но при этом мне очень хотелось и плакать, потому что этот кретин оказался здесь самым главным.