Владимир Шаров - Царство Агамемнона

И точно, ведь иначе было бы неправильно. А тут и что обручены, и воля родителей, а прежде – пропасть, через которую не перепрыгнешь: отец ищет Лидию, но никаких следов, и он убежден, что ее больше нет в живых, при эвакуации она утонула в ялтинском заливе. И всё же они друг друга найдут, но не сразу, придется ждать тринадцать лет – обоим это испытательный срок. Но зато как найдут! Отец фактически умер, замерз насмерть, и тут появляется она, его невеста, и спасает своего жениха и будущего мужа.

В общем, – говорила Электра, – они чем только можно – от родителей до чудесного спасения – были предназначены друг для друга, и потому, как я тогда понимала, жизнь, даже смерть маленькой Ксюши здесь ничего не поменяла. И еще: после истории с Лидией я начала думать, что, может статься, у отца и без матери жизнь однажды наладится”.

Как известно, у марксизма было три источника и три составные части. Если верить рассказам Электры, новому, “ее” роману Жестовского достало двух. Первый – его чудесное спасение на станции Пермь-Сортировочная и отношения с когда-то нареченной ему в невесты Лидией Беспаловой. Второй – сон со сценой расстрела великого князя Михаила, которым отец закончил “мамин” роман. Хотя многое изменено и вся она написана подробнее, ничего важного отец не тронул:

Тайга, примерно одиннадцать часов вечера, но на небе облака, и между верхушками елей ни луны, ни звезд. Оттого кажется, что это глухая, непроглядная ночь. На дороге, посреди небольшой лесной поляны стоят две черные лакированные кареты. Обе когда-то принадлежали дирекции Мотовилихинского снарядного завода, содержались в заводском каретном сарае.

Всякий раз, когда в Пермь наведывался кто-то из столичного начальства, на железнодорожный вокзал встречать гостей посылали эти красивые вместительные – каждый на шесть человек – экипажи. Снаружи черное лакированное дерево, по периметру окон и дверей золотой кант. Внутри замша мышиного цвета. Сиденья обтянуты красным бархатом, по которому в китайском стиле вышиты диковинные птицы, в тон им розовые атласные подушки.

Парой минут раньше на козлах каждой кареты вместо кучера сидело по красноармейцу, но сейчас там никого нет. Над козлами, чтобы даже ночью было видно, куда правишь, укреплено по большому масляному фонарю, при скорой езде пламя за стеклом так и мечется. Но теперь, когда карета остановилась, порывы ветра раскачивают фонари, водят их по кругу куда медленнее.

На земле стоят пять красноармейцев, у четырех пистолеты, еще у одного винтовка со штыком. И два других человека: один, невысокий, в обычном костюме, второй – долговязый и сухопарый – в мундире. Часом раньше, предъявив мандат Пермского городского совета рабочих и солдатских депутатов, этих двоих, то есть великого князя Михаила и его камердинера и друга Джонсона, забрали из гостиницы, в которой они жили последние полгода. Оба не хотели ехать, показывали бумагу за подписью главы Совнаркома Ульянова-Ленина, где им как никогда не выступавшим против дела революции новая власть гарантировала неприкосновенность и защиту.

Жужгов, старший среди красноармейцев, знает про этот охранный лист, но он его мало волнует. Как маленькому, он объясняет гражданину Михаилу Романову, что на его безопасность никто не покушается, наоборот, они присланы для того, чтобы защитить бывшего великого князя. Войска генерала Пепеляева подошли близко к Перми, и Михаила Романова, чтобы при военных действиях он ненароком не пострадал, велено перевезти в более спокойное место.

В конце концов великий князь и Джонсон подчиняются, садятся в карету, но после часа быстрой езды прямо посреди леса им говорят, что сломалась рессора, ее надо чинить, и велят выйти из экипажа. Лорду Джонсону история нравится всё меньше, он, хоть и выходит, начинает требовать от Жужгова, чтобы тот объяснил, куда они везут великого князя. Жужгов вяло отбрехивается, говорит, что у него секретное предписание. Джонсон настаивает, чтобы великому князю и ему показали вышеупомянутое предписание.

Никакого предписания у Жужгова нет, нет и никогда не было, есть только устное распоряжение главы Мотовилихинского Совета рабочих и солдатских депутатов Мясникова; что же касается того, куда они везут Михаила Романова, то можно считать, что прямо сюда, на эту поляну, и везут, то есть уже привезли. И вправду, место, как ни посмотри, подходящее, тихое, укромное, для того, что им пятерым поручил Мясников, лучшего не найти.