Олег Петров - Тринадцать подвигов Шишкина

Шишкин-младший почесал затылок. Утро вечера мудренее. Во-первых, надо будет выяснить, кто такие бабаженина Лизавета и бабадусина Алёнка. Во-вторых, хорошо бы узнать что-нибудь про напористую ночную гостью. Хотя бы затем, дабы не дергаться от каждого шороха. В-третьих…

Воздух уже окончательно пропитался магическим ароматом котлет, парализовавшим всю дедукцию. Александр ещё раз убедился, что духом он слаб, и сел есть котлеты. После захотелось вздремнуть. «Полчаса… Прошло десять минут. Но ровно через двадцать минут он проснётся…» – возник в голове копеляновский голос за кадром из любимых «Семнадцати мгновений весны». Штирлиц-то – да. А вот у Шишкина-младшего такая волевая установка не срабатывает. Вот и продрых почти четыре часа и проснулся на закате, когда, говорят, спать вредно. Почему, никто толком объяснить не может. В древнем Египте, как вычитал Шишкин, закат солнца ассоциировали с путешествием бога Ра в Ладье с Востока, который выступает началом жизни, на Запад, где расположено Царство Мертвых. В это время душа и тело человека становятся наиболее уязвимыми для демонов. Славяне считали, что сон на закате дня предвещает лихорадку или приближает смертный час. Мусульмане считают так же. Александр выспрашивал у маман медицинское объяснение, но, видимо, не вовремя – что-то она яростно строчила в своём ежедневнике и, не заморачиваясь, черканула во весь лист две буквы: «ЧЗ». Вырвала этот «рецепт», молча сунула сыну и снова погрузилась в свои записи.

– Ма, ты хоть поясни, что за «ЧЗ»?!

– «Чёрт его знает»!

В общем, теперь надо наверстывать упущенное время – на письменном столе громоздилась стопа тетрадей со сданными в субботу сочинениями. Александр фактически во всех классах задал на дом одно и то же – рассказать о прочитанном летом. И для начала раскрыл тетрадку пятиклассницы Натальи Ивановны Михайловой-первой – в понедельник литература у них первым уроком.

Красивым округлым почерком Н.И.М.-первая сообщала, что летом она с удовольствием, «повзрослевшим глазом», перечитала сборник сказок, что привело её к неожиданным выводам. Наибольшей критике авторша сочинения подвергла сказку про Колобка. Во-первых, сообщила, что никогда сама не стала бы есть такую постряпушку, потому что в тесто дед и бабка намешали не столько муки, сколько мусора и всякой дряни. Разве не ясно, чего можно набрать, если мести-скрести по пустым сусекам и амбарам.

Шишкин-младший на этом утверждении почесал затылок и признал правоту пятиклассницы. Глубокая философия: будешь хитрить – наешься дерьма. Но и дальше мудрости одиннадцатилетней Натальи Ивановны не было предела. Она согласилась, что в отличие от неё звери лесные Колобка съесть хотели, потому как они вечно голодные. «Даже нашему Джеку какую горбушку не кинь, хоть самую засохшую и грязную, сожрёт и не подавится…»

Третье, завершающее умозаключение автора сочинения в отношении сказки «Колобок» и вовсе сразило Шишкина-младшего. Пигалица-пятиклассница резонно заметила, что если бы Колобка выпекли не круглым, а в виде кубика, он бы не смог укатиться от деда с бабкой.

Ценным советом обогатила Наталья-первая и сказку про Красную Шапочку. «Надо всегда носить в кармане большой огурец с горькой попкой. Только бы взялся Волк проглотить Красную Шапочку, а она бы ему и сунула бы горький огурец в пасть! Так он бы тут же бы и бабушку бы выплюнул и не до внучки ему было! Побежал бы во рту полоскать, а они бы закрылись в домике на засов!..»

– «С частицей «бы», конечно, перебор, но как мудро́ всё остальное!» – хмыкнул Александр.

И он сделал для себя пометку обязательно познакомиться с родителями Натальи-первой. Семья должна быть необычной, не иначе. Вот тебе и село! А мы так привыкли кичиться городской образованностью и интеллектом… Снобы! Забыли, откуда в столице появился Михайло Ломоносов! Вот так и живут в российской глубинке светлые головы, которым по той или иной причине до институтской скамьи не получается добраться. А в «альма-матер» изнывают от ненавистных от наук тупоголовые городские недоросли, которым знания и не нужны, лишь «поплавок» об окончании вуза – дабы потеплее и побеззаботнее устроиться опять же в городской неге – день проводить да пень колотить…

Дальнейшее знакомство с сочинениями, увы, заметно пригасили восторги и патетику Александра. Хватало и косноязычия, и добросовестного переписывания страниц из учебников, и «золотых россыпей», которые Шишкин-младший переносил себе в тетрадь, а в тетрадях школяров подчёркивал красной пастой: