Олег Петров - Тринадцать подвигов Шишкина

– Тюк, тюк, тюк, тюк, бу-ух!

Нет, ты посмотри, какая гнусная чурка! Александр бросил колун, который, естественно, по-прежнему отдавал в руки «электричеством», и поплёлся в дом, проверить печку.

За чугунной дверцей весело плясал и гудел огонь, на кухне заметно потеплело. Подбросив пару поленьев в ненасытную печную утробу, Шишкин вернулся во двор, опять взялся за колун, отыскивая в куче чурку попроще.

– Тюк, тюк, бух! Тюк, тюк…

– Мля! О-ох!!

Колун вывернулся из рук и съездил по ноге. Хорошо, что вывернулся – приложился плашмя, а то бы было сейчас делов…

Продолжать трудотерапию расхотелось окончательно. Подхватив с пяток поленьев и, конечно, ненавистный колун, Шишкин поковылял в дом. Разулся, осмотрел ногу. Видимо, синяк будет изрядный. М-да-с…

Травматическое завершение хозяйственных работ как-то и вовсе затушевало все впечатления воскресного утра. Частично и минувшей субботы, из-за чего Шишкин и не выспался перед поездкой в Верх-Алей.

Кстати, вернувшись из поездки, он долго и внимательно разглядывал свою физиономию в зеркале. «Морда лица» не имела ничего общего с медальными профилями и шармом кинематографических любимцев женщин, всяких ален делонов и вячеславов тихоновых. И что же тогда субботняя незнакомка, и что же тогда кашуланская Танечка? Или такая на селе голодуха до мужского полу? Странное, но вообще-то… обнадёживающее явление! Последняя мысль рассмешила и вернула в привычно-оптимистичное расположение духа.

Вернула до той минуты, пока незадачливый Железный Дровосек не съездил себе по ноге колуном…

– Александр Сергеевич! Александр Серге-е-евич! – раздалось за кухонным окном.

«Тьфу ты чёрт!» – Шишкин подбросило на табуретке.

Но за окном широко улыбалась школьная повариха баба Женя.

Шишкин сунул копыта в тапочки и с радушной улыбкой прошкандыбал на крыльцо.

– Добрый день, баба Женя! Что-то случилось?

– Да нет, что вы! – На лице бабы Жени царило крайнее смущение. – Я тут вам молочка принесла и хлеба домашнего. Вчера напекли с Лизаветой… Дай, думаем, молодого учителя угостим.

Баба Женя смутилась ещё больше и протянула Шишкину корзинку, обвязанную чистой белой тряпочкой.

– Уж не обессудьте, молочко утрешнее… А хлеба небось вы такого в городе и не едали. Лизавета моя – большая мастерица хлеба выпекать… И ржаной на поду, и пашаничный, и всяку сдобу…

– И как вы, баба Женя, угадали? Люблю ржаной да с молоком! Вот спасибо!

– Но и славно. Кушайте на здоровье!

Баба Женя шустро подалась в калитку, а улыбающийся Шишкин-младший вернулся на кухню и торжественно водрузил корзинку на стол. Молочные запасы увеличились кратно! Нет, что ни говори, а всё-таки, видимо, велик пока авторитет сельского учителя!

Он развязал тряпицу и с удовольствием вздохнул хлебный аромат. Да уж, в городе такого не сыщешь! Предвкушая кайф желудка, Александр щедро отхватил ножом от ржаного кругляша духмяную краюху, осторожно, чтобы не сплеснуть, налил из молока в «сиротскую», как он называл, фаянсовую кружку. Объем стандартной кружки общеизвестен – 350 миллилитров. В «сиротскую» входило 800. Довольно хрюкнув, Шишкин вгрызся в краюху.

Лёгонький стук по стеклу раздался из «первой залы». Стучали в окно у калитки. Лихорадочно прожёвывая ржаной деликатес, Шишкин прошёл в комнату.

Под окном стояла баба Дуся, вторая повариха из школьной столовой. Готовки им обеим хватало, ведь кормить горячими завтраками требовалось не только школьные смены с понедельника по субботу, но и обеспечивать четырёхразовое питание ребятни в школьном интернате. Потому и держали двух поварих.

Левую руку бабы Дуси оттягивала явно увесистая авоська. Анекдот! Подозревая приятное, Шишкин-младший степенно вышел за калитку.

– Доброго здоровия, баб Дуся! А я думаю, кто стучит в окошко? Да вы проходите…

– Нет-нет! Что вы! Вы уж извините, Александр Сергеевич, собралась вот к сыну сходить, внучку попроведовать, да и про вас вспомнила. Бобылём живёте, уж простите грешную…

– Какие наши годы, баб Дуся!

– Это конешно, конешно… А мы тут гостинца тут вам с Алёнкой сготовили, чево уж вам в воскресенье самому кухарничать…

«Не без этого», – подумал Шишкин. Варить-парить желания он действительно не испытывал. В учебные дни Шишкин решил обедать в школьной столовой. Разрешение от директрисы получил, конечно, без проблем, а уж обе поварихи с первого дня буквально включились в социалистическое соревнование: кто вкуснее накормит молодого учителя.