Олег Петров - Тринадцать подвигов Шишкина

– Радуйся, что она тебя не слышит, – усмехнулся Шишкин. – Лекарша наша на язычок-то остра, а могёт за такие песнопения и по мордасам…

– Каюсь, не со зла. Дурак! Исправлюсь! – захохотал Колпакиди.

Взлетев на ува́лок, молчаливый водитель развернул «уазик» радиатором в сторону раскинувшейся внизу панорамы села. Практически на том же самом месте, откуда в своё время история с «вепрем» началась.

Колпакиди первым выбрался из машины, заложив руки за шею, потянулся, довольно жмурясь на припекающем апрельском солнышке.

– Лепота!.. Познакомьтесь, кстати, – обозначил, наконец-то. – Это Игорёк, неутомимый ездок на этом голубом коне… – Он похлопал «уазик» по капоту.

– Не голубой, а цвета «босфор», – обиженно протянул водитель.

– Прости… – картинно прижал ладонь к груди Колпакиди. – Исключительно «босфор». А это, Игорёк, мой давнишний приятель и сосед Александр. Его и мои предки – вообще не разлей вода.

«Да уж…» – ехидно подумалось Шишкину-младшему. В это как-то мало верилось, хотя, по разговорам с маман, отношения между Шишкиными-старшими и Колпакиди-соседями после замужества Машули действительно перешли в стадию застольно-гастрономического добрососедства. В общем, над всей Испанией безоблачное небо – угроза вероломного греческого нападения миновала. За ненадобностью в текущий момент.

Водитель Игорёк уже привычно уставлял капот всякой всячиной из картонной коробки, которая до этого почивала на заднем сиденье «уазика». «Походный паёк» впечатлил даже Шишкина-младшего: сухокопчёная колбаска, малосольная сёмга в плоской стеклянной баночке и нежнейший лососевый балычок, маринованные огурчики-мизинчики в стеклотаре с завинчивающейся крышечкой, колобок ноздрястого ярко-жёлтого сыра в красной полиэтиленовой упаковке, завернутый в фольгу уже нарезанный ломтиками ароматный от тмина ржаной хлеб, лимончик, который Игорёк тут же умело порезал на кружочки впечатляющей «финкой» с наборной плексигласовой рукоятью.

Наконец, из коробки на свет появились четыре бутылочки «пепси» и поллитровка армянского коньяку «Ахтамар». Из отдельного, под кожу, футляра появились и завершили сервировку «стола» мельхиоровые стопочки, вилочки и пачка бумажных салфеток.

Игорёк тут же наполнил две стопки коньяком и поддел вделанной в головку рукояти ножа петлёй-открывашкой пробки на трёх бутылочках дефицитнейшей «пепси-колы».

– Ну, давай, тёзка, за встречу! – поднял стопку Колпакиди.

Дальше пошёл его нескончаемый монолог, перемежающийся лаконичными тостами, опять же узурпированными Александром-старшим. Из монолога Шишкин-младший узнал, что с недавних пор именно Колпакиди А.Г. курирует вопросы снабжения всем необходимым обосновавшихся за рекой геологоразведчиков и, стало быть, «поддерживает деловые контакты» с Марией Поликарповной Лапердиной – чмаровской «владычицей морскою».

Развесёлый снабженец Колпакиди даже пропел «под занавес» нечто бравурное, из которого Шишкин-младший уловил лишь несколько строк:

– Будем видеться, тёзка! – прокричал из кабины «уазика», улыбаясь всеми тремя десятками зубов, Колпакиди, когда через пару часов отбывал в город. Перед этим, конечно, не только довёз Шишкина до дому, но и прошёлся по квартире, оглядел всё до мелочей и выдал торжественное обещание:

– Где-то через неделю опять к вам нагряну. Японскую «аляску» тебе привезу, а то, смотрю, в каком-то драп-пез-доне рассекаешь, чем даже где-то, Шишкин, ты меня расстроил!

Шишкин-младший дернулся было рассказать об утрате на пожаре своего моднячего плаща, но понял, что это ни к чему. К тому же вставить хотя бы словечко в нескончаемый монолог Колпакиди возможности не имелось, как и смысла. Александр-старший слышал только самого себя.

«Уазик» цвета «босфор» укатил в город, но на этом вторник славы для Шишкина-младшего не закончился.

В апрельских сумерках припожаловала Анжелика!

Вот уж кого Шишкин-младший, прикорнувший было после раздавленной с Колпакиди бутылочки «Ахтамар», меньше всего жаждал увидеть. Он и так её, особенно после возникновения «отношений» с Танюшей, старался избегать, а тут куда денешься.