Олег Петров - Тринадцать подвигов Шишкина

Евстафий Иванович нацепил на нос очки и принялся зачитывать кусок рассказа:

– «…Называть пьянство, запой чёрной дырой в селе стали с посыла местного охотоведа Михаила Петровича Шустакова. Михаил Петрович был честным, добрым, трудолюбивым человеком. Ветеран Великой Отечественной войны, морской пехотинец, он сражался с фашистами под Москвой и Сталинградом. Сражался отважно. Под Москвой немецкого полковника в плен взял. Под Сталинградом – два танка подбил. И быть бы ему Героем Советского Союза, если бы умел держать язык за зубами да похитрее был.

…Под Сталинградом, после боя, в котором Михаил Петрович немцев двух танков лишил, вызвали его в штаб полковой. Приполз. В Сталинграде мало ходили, больше ползали. Снайперы каждый квадратный сантиметр сожжённой земли под прицелом держали.

– Молодец, матрос Шустаков. Ловко ты с танками фашистскими разделался. Расскажи-ка нам, как это тебе удалось гансов поганых поджарить и самому живому остаться?

– По пьянке, товарищ полковник, по пьянке, – ответил Шустаков.

– Как так? – нахмурился полковник. В штабе корреспондент фронтовой газеты находился, и полковнику ответ отважного морпеха не по душе пришёлся. Оно и понятно, какому командиру свой полк или какое другое подразделение не с той стороны показать хочется, с какой её обычно корреспонденты показывать любили.

– Как так?!

– Перед боем нам как всегда спирта по две нормы выдали. К тому же у меня старый запасец имелся. Вижу, на нашу траншею танк ползёт. Труханул. Полфляги принял, гранату в руки – навстречу ему. Ребята сзади огоньком поддерживают, пехоту отсекают…

…Полыхнул первый танк, я флягу прикончил, а тут из-за первого второй выползает. Шлёпнул его и сразу сам отключился. Потом наши говорили: «Мы думали, тебя убили. Подошли после боя прибрать, проститься, ты «Расцветали яблони и груши…» поёшь – вдрабадан, в лохмотья упился…» [4] Цитата подлинная, из рассказа М., только 2017 г. написания.

– Не могло такого быть, Александр, не могло! Во-первых, чем этот «герой» второй танк, как тут написано, «шлёпнул»? Пустой фляжкой? По рассказу-то – с одной гранатой выскочил. Во-вторых, гранатой танк в лоб не взять. Граната только и давала, разве что механика-водителя ослепить-оглушить, чтоб танк приостановился, а уж дальше – или, опять же, бутылками его закидать, или из ружья противотанкового ему засадить. Ну и третье. С другим танком и вовсе ничего бы не получилось. По двум причинам. Скосил бы второй такого «героя» из пулемёта или гусеницами раздавил, а самое главное – после фляжки спирта и косить не надобно. После таких порций – полфляги он, вишь, «принял», как рассказывает, никуда бы он не выскочил. Валялся бы в окопе! Дрых в беспамятстве! Или вот этот писатель думает, что плотно покушавши в бой мы шли? Куда с добром! Сталинградская пайка – отдельный разговор… Никто там от пуза не жрал. А уж перед боем… Когда и кишка кишке протокол писала – всё равно не ели и не пили. Каждый знал: если пуля или осколок в живот – с полными кишками ты не жилец. И «наркомовские» перед заварухой, как страх не глодал, в глотку не лили. Что ты хмельной в бою? Реакция-то сонная, замедленная – верная смерть! Вот, что правда, так то, что водку перед атакой получали. Спирта ни разу не выдавали. Спирт – лекарям. Может, конешно, офицерам… Но рядовому люду – такой приказ самого Верховного был! – сто грамм водки, и то только тем, кто на переднем краю… Старшина бачок с водкой приносил – на всю роту, по списку. А после боя все страхи, всё оцепенение, кто живой остался, в этом бачке и топили. И за то, что живой остался, и за ребят погибших… Можно, конешно, было и перед боем хлебнуть. Иной из молодняка зёленого так и поступал, да только из боя уже не возвертался. В общем, быстро все соображали, когда за кружку с водкой браться… Но вот, как раз из-за этого – что уже не по сто грамм, а кружка-другая – в послевоенье немало фронтовиков запило. Однако же далеко не все. А у этого писаки… – Татьянин отец теперь уже презрительно потряс газетным листом, – так и вовсе выходит, что без пол-литры и хребет бы Гитлеру не сломали! Э-хэ-хэ… Развелось болтунов… Но это ж завсегда было. И на фронте. Языком завсегда тот бойче других чешет, кто где-то сбоку-припёку околачивается, слышал звон, да не знает, где он… Вот туда бы его, хотя бы на полчасика! Хотя… Пусть живет и здравствует, да только небылицы не сочиняет. Кто нас помоложе будет, от войны уберёгся, а особливо моло́дежь нонешняя, из тех, кто к бутылке тянется, от таких россказней и впрямь уверуют, что глотнуть «для храбрости», что два пальца…