Олег Петров - Тринадцать подвигов Шишкина

В общем, со всех сторон, за сохранность вверенного «физичке» госимущества можно было не переживать. К тому же любимым и наиболее частоупотребительным словом в лексиконе Элеоноры Никифоровны, как быстро уяснил Шишкин-младший, было слово «нет». Зимой снега не выпросишь и ни на какой козе не подъедешь. Трудовик Сергей Александрович на днях попросил было Э.Н. уроками поменяться у семиклашек, так такой отпор получил – у Наполеона под Березиной просто сердечные проводы были. Но и не пожалей Э.Н., допустим, того же «уселка» – Шишкин-младший всё равно бы не взял.

Он музицировал для себя, а не для соседей за стенкой и прочей публики. Это был такой грустный, полуночный перебор струн, то ли бередящий, то ли успокаивающий страдающее сердце сражённого Амуром педагога. Поминутно рука оставляла струны и хватала цанговый карандаш. Любовный сплин подвигал к лирическому стихотворчеству. За несколько вот таких полуночных монопосиделок Шишкин-младший исчеркал нервными строчками больше половины общей тетради.

«Мечты, мечты… Где ваша сладость?..» Шишкин-младший моделировал несуществующие ситуации. Если Татьяна и проходила где с тихой участливой улыбкой, так смотрела не на него, а, в самом оптимистичном варианте, на своих бурёнушек.

Пока она вообще не показывалась в поле зрения. И это наполняло душу поэта-педагога печалью-кручинушкой, бросало отчаявшийся разум в огнедышащую лаву хандры, пластало изнывающее страстью сердце тупым ножом неизвестности. Шишкин-младший погибал уже вторую неделю. «Где же ты и где искать твои следы?..»

Где-где… Понятно, что в Кашулане. Французский певец, может быть, и в сам-деле не ведал, где его гений чистой красоты. А Шишкин-младший знал точно. В минуты просветления он даже совершенно трезво размышлял: а как он всё это себе придумал? И просеивая крупицы общения с Танечкой, дотошно выискивал в ней изъяны. Надо ли объяснять, что это был мартышкин труд? Где вы видели пылкого влюблённого в роли беспристрастного судьи объекта своих вожделений?

– Саша! Здравствуй!

Если бы с январского неба грянул гром, сверкнула молния и посыпались лягушки, – Шишкин-младший поразился бы меньше!

Посреди школьного коридора стояла… Танечка! Ах, как она была прекрасна в своей дублёнке, перешитой из обыкновенного полушубка, в обычных чёрных валеночках! Золотой водопад струился на заиндевевший воротник, бездонные синие глаза… Да какими словами описать неописуемое!

– А я вот Сумкиной наши взносы за январь привезла, но что-то найти её не могу…

– Зд-д-рав-ст-вуй… – враз охрипнув, пролепетал Александр и покраснел. Засуетился, перекладывая из руки в руку классный журнал и тетрадь с план-конспектами. – Сейчас… сейчас… поищем…

– В учительской нет, в пионервожатской тоже…

– Ты… Стой здесь! Она, наверное, у младших… Стой здесь, я – мигом!

Он рванулся в младшие классы. Так и есть – Клавочка чего-то бубнила октябрятам-третьеклассникам.

Какое счастье, что в этот день больше уроков у Шишкина-младшего не было! Он замер на школьном крыльце стойким оловянным солдатиком. Вскоре вышли и Клавочка с Танечкой. Сумкина тут же трезво оценила обстановку:

– А мы ко мне на обед собрались.

Но Шишкин-младший уже пришёл в себя и набрался решимости.

– Приятного аппетита, Клавочка! Уж позволь, я гостью у тебя украду!

– Если гостья не умрёт с голоду, – игриво улыбнулась Сумкина.

– Танечка! Пельмени домашней лепки! Утренней лошадью из областной столицы! – изобразил Шишкин шутливое расшаркивание.

Татьяна залилась краской и оглянулась на Клавочку. Та быстро-быстро закивала головой, добавив в игривую улыбку медку девичьей солидарности.

– И возражения не принимаются! – окончательно осмелел Александр.

Он решительно шагнул к Танечке и взял её под руку.