Николь Уильямс - Взлёт

Ну и бонусом у нас с мамой состоялось еще несколько в целом приятных, конструктивных разговоров. Единственное, что оставалось неизменным, – тренировки. Каждый день после уроков я мчалась в танцкласс и пропадала там до самого вечера.

Если посмотреть на последние несколько лет, сейчас я вела самую нормальную жизнь, но вместо того, чтобы упиваться этой нормальностью, я готова была над ней рыдать. Мне стоило бы, наверное, радоваться тому, что я до сих пор ничего не слышала кое о ком, кого должна была бы избегать до самой смерти, но, как я уже успела выучить – и наука эта далось нелегко, – сердцу не прикажешь. Мое сердце хотело Джуда.

Однако как мать не позволит ребенку съесть второй кусок торта, вкусного, но вредного, так и я не могла позволить своему сердцу вновь получить то, что оно хотело больше всего. Потому что знала: это разобьет его вдребезги.

– Доброе утро, красавица.

Я пихнула Сойера локтем в бок.

– Проваливай, чудовище, и не подходи ко мне, пока не придумаешь что-нибудь получше.

– Потерпи чуть-чуть. Я как раз над этим работаю и, думаю, в понедельник ты сильно впечатлишься, – отозвался он, протягивая стаканчик. Сойер уже несколько дней таскал мне по утрам кофе.

– Это вряд ли.

– Ты меня каждое утро чудовищем обзываешь. Тебе не жаль мое бедное нежное эго? От него бы уже одни клочки остались, если б я не знал, что ты меня просто дразнишь. – Мимо прошли парни из футбольной команды, и Сойер кивнул им, здороваясь.

– Или если б не был на пятьсот процентов уверен, что ты не чудовище.

Он игриво ухмыльнулся.

– Это ты прозрачно намекаешь, что я симпатичный?

– Если ты услышал именно это, то тебе нужен слуховой аппарат. – Я глотнула кофе. – Я всего лишь подтвердила, что ты не совсем чудовище.

– Кажется, это худший комплимент, который я слышал, – отозвался Сойер, обнимая меня одной рукой и притягивая ближе.

Я открыла было рот, чтобы заявить, что наши легкие и милые отношения объятий не предполагают.

– Как нога, Даймонд? – раздался голос за нашими спинами. Голос, от которого мои ноги примерзли к полу, зато все остальное тело немедленно растаяло.

Обойдя нас, Джуд скрестил руки на груди. Смерил взглядом руку Сойера, лежавшую на моей талии, повернулся ко мне. Я вдруг начала задыхаться, в груди заболело.

Дернув плечом, Сойер глянул на свою перебинтованную лодыжку:

– Да вроде заживает.

Джуд пристально смотрел мне в глаза.

– Я про другую ногу.

Сойер помолчал, явно застигнутый врасплох. Наконец ответил:

– С ней все в порядке.

– Хочешь, чтобы было и дальше? – Джуд сделал шаг вперед, по-прежнему не сводя с меня глаз. Если не считать синяка на скуле, он ничуть не изменился. Не знаю, чего я ожидала. Наверное, думала, что человек, только что выпущенный из тюрьмы после недели в камере, должен выглядеть иначе. Хотя, может, для того, кого арестовывали уже тринадцать раз, это все равно что неспешная прогулка в парке.

– Твоя рука лежит на том, что принадлежит мне. – Джуд сверкнул глазами.

– Твоя собственность поменяла владельца, когда ты оставил ее на тротуаре на произвол судьбы.

Сойер попытался подтянуть меня еще ближе, но я уже вышла из ступора и вывернулась. Смерила Даймонда яростным взглядом, потом, повернувшись, точно так же уставилась на Джуда. Я не для того надрывалась ради высоких оценок, не для того вкалывала летом официанткой, не для того старалась стать сильной и независимой, чтобы сейчас скатиться до уровня куска мяса, который не поделили два тупых ревнивых мужлана.

– Я не чья-то собственность. Не твоя, – я ткнула пальцем в грудь Сойера. Затем повернулась к Джуду: – И не твоя. – Финал фразы дался мне гораздо сложнее ее начала. – И вы оба сейчас оставите меня в покое.

Я пробралась мимо Сойера, сунула ему в руки стакан с недопитым кофе – ничего я от не хочу! – и бросилась по коридору, расталкивая встречных и пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Но впервые за неделю этому самому сердцу стало тепло.

Вот только отчего-то меня не радовало это тепло. Я чувствовала, что глаза Джуда следят за мной, и даже после того, как свернула за угол, мне все казалось, что пристальный взгляд сверлит спину между лопаток.

Меня подмывало прогулять первый урок, а то и пропустить весь день, но я не поддалась нездоровому порыву. Собралась с духом, мысленно напоминая себе, что не позволю двум парням, точнее, одному, заставить меня спустить собственную жизнь в унитаз. Я сильная, я знаю, как с этим бороться, да черт побери, я просто выше всего этого. И я собиралась до конца следовать политике «Притворяйся, пока сама не поверишь».