Андрей Иванов - Аргонавт

Лена устала.

Надо идти. Чужие люди. В том-то и дело: чужие люди.

Она встала. Голова закружилась. Она сделала глубокий вдох и пошла… Мимо пруда, цветов. По тропинке. Все вокруг как в тумане. Солнечный свет дразнит глаза. Тень подъедает предметы (чем ярче свет, тем жирнее тень). Листья шуршат под ногами. А ветер набегает уже пронизывающий, по-настоящему осенний. Высокие каштаны неслышно поводят ветвями, будто подгоняя.

Год выдался ужасный, Лена. Он истощил всех нас и еще не раз нам аукнется (история не простит). И ты, и я, мы все – устали, черт возьми. Нужна передышка. А откуда ей взяться? Все время расписано по дням недели, оно все ушло в календарь, за пределы этой клетки не выйти, и в каждой – позорная война, смерти, кровь, дым, стыд. Огромная машина, которая давит людей. И ты ничего с этим не можешь сделать, как не можешь остановить каток. Бессилие. Стоит задуматься, как тебя повязала усталость, сплела паутину, напустила дурману, и ты, как в коконе, ждешь чего-то: очередной гадости, каких-нибудь жутких событий, убийства или покушения на убийство, перепалки между министрами, грозовых вестей с Востока…

Весь сентябрь Лена отправляла ребенка к родителям (или в детский сад), запиралась на все замки и, укрывшись пледом, лежала на кушетке в маленькой комнатке с дверью на лоджию (если было тепло, она дверь приоткрывала), слушала, как надоедливая кошка (он ее подобрал на улице, принес домой, грязную, больную, и бросил) царапает дверь, мяукает, но Лена ее не впустит, ни за что, пусть сидит там, Лена никого не хочет видеть.

Последние пять лет Лена жила очень замкнуто. В отличие от подруг и знакомых она не стремилась как-либо сообщать миру о своем существовании, не старалась прославиться, расширить круг знакомств – наоборот, все реже встречалась с теми, кого знала, чувствуя, будто между ней и людьми образовалась дистанция, и с годами эта дистанция росла, точно Лену уносило на льдине. Она не любила социальные сети, вечеринки, сплетни, фуршеты, не умела хвастаться, не любила рассказывать о себе, фотографировать и показывать свои снимки (она все больше и больше смущалась, когда видела себя на фотографиях, чувствуя отстранение от этой полнеющей особы с усталым взглядом. «Это не я, – думала она, глядя на свои фотографии. – Разве это я? Нет, это уже не я».). В то время как все ее знакомые хотели что-то собой представлять, занимать какое-то положение в обществе и на всех фотографиях казались либо жутко крутыми, либо до безобразия счастливыми. Глядя на них, Лене казалось, что она упустила свое счастье, не успела к окошечку, где выдавали направление к врачу, который мог бы ей объяснить, как следует строить свою жизнь. Почти все ее знакомые сумели кем-то стать, про них говорили прогрессивная интеллигенция. Что такое «прогрессивная интеллигенция», Лена представляла с трудом. Ей снисходительно объясняли: ну, это просто… во-первых, классическое образование в анамнезе; во-вторых, академический бэкграунд; в-третьих, умение фильтровать и ретранслировать альтернативные источники информации, желательно на нескольких иностранных языках, и в-четвертых, ты что-то вроде пассионарной оппозиции, то есть ты «против» – все равно кого, потому что, когда ты против кого-то, должны быть и те, кто против тебя, без этого последнего аспекта ты не можешь стать прогрессивной. Для этого в социальной сети заводился аккаунт, который свидетельствовал о том, что его обладатель holder был против, имел врагов и сторонников, появлялся там-то и там-то, сказал то-то и то-то, думает или не согласен, прочитал-осмыслил, сделал вывод, находится в состоянии, выражает согласие с, зашарен среди, то есть прогрессивная особа неизбежно ведет активное существование, прогрессивная особа посещает концерты и выставки, театры и кинотеатры, носит то-то, закусывает тем-то, представителя интеллигенции видят на всевозможных мероприятиях, в компании с, на фоне и в интерьере, account holder чуть ли не ежедневно о чем-нибудь вещает, используя утвержденный определенным кругом лексикон, докладывает, негодует, доводит до сведения. Люди вокруг Лены хотели быть кем-то, на что-то претендовали, имели амбиции, считали, что их должны замечать, должны ими восхищаться, их мнение чего-то стоит, они достойны, имеют вес или хотя бы умеют производить впечатление, будто что-то значат, знают или могли бы знать, или их мнение могло бы что-то значить, если б не гребаные эстонцы/правительство/бюрократы/жиды (список уходит в бесконечность), они могли бы на кого нужно повлиять при условии (еще список), спросили бы их вовремя, мир был бы другим. Самое интересное, что это стремление выделиться делало их схожими, – единообразие, которым люди пропитываются в любые времена, и принято называть современностью – она сопровождает людей, как ржавчина металл, во все века.