Николай Коняев - Пригород

— Ну хорошо… — сказал Олег и, нагнувшись, поцеловал холодную щеку жены. — Ты осторожнее на дороге. Сыро…

— Ладно… Так ты не ответил мне: я знала этого Егорова?

— Нет! — Олег выпрямился и захлопнул дверку.

Он постоял у подъезда, наблюдая, как, подмигивая подфарниками, свернула машина за угол дома, потом опустился на скамейку.

Он соврал Ольге, сказав, что та не знает Егорова. Вернее не Ольге соврал, а самому себе… Как тогда, два года назад, когда в последний раз встретил Лешку Егорова в длинном и полутемном коридоре редакции, где, как в очереди к зубному врачу, сидели на ободранных стульях начинающие поэты. Ощущение сходства с зубоврачебным кабинетом усиливалось из-за ремонта лестницы. Там визжали сверла и пахло цементом… И Лешка Егоров возник тогда из полутьмы коридора, как кошмар, порожденный зубной болью. Весь помятый, с серым похмельным лицом…

— Ты чего тут делаешь, а?! — обрадовался он Олегу. — Дай пятерку, старик, в долг, а?

Лишних денег тогда у Олега не было, но он, не задумываясь, вытащил из кармана пятерку. Не хотелось объяснять Лешке, что сюда, в редакцию, он зашел по папашкиным делам, а врать Олег без нужды никогда не любил. Во всяком случае, отдать без возврата пятерку было легче…

— Я отдам, старик! — пробормотал ошалевший от удачи Лешка. — Точно говорю — отдам!

И не в силах больше сдерживать сжигающий его зуд, рванулся из редакции, должно быть, к ближайшему винному магазину.

Олег облегченно вздохнул. Объяснять Егорову цель своего визита в редакцию ему ну совсем не хотелось… Точно так же, как сейчас не захотелось сказать Ольге о ее знакомстве с Егоровым…

Дело в том, что и с Ольгой познакомился, и на папашку Олег вышел благодаря Лешке.

Это случилось на четвертом курсе… На дне рождения у Егорова, на шумной и многолюдной общежитской вечеринке, Олег познакомился с п л е м я н н и ц е й. Ольга тогда приехала в Москву, чтобы ухаживать за больным дядей, а заодно и прописаться в его московской квартире. Ошарашенная здешней круговертью, московскими улицами, заполненными стадами черных машин, Ольга как-то растерялась, сделалась испуганной и жалкой. Наверное, поэтому-то, да еще потому, что Лешка был занят мемуарами новороссийского полковника, и не заметил ее никто. Подружка, приведшая Ольгу, улизнула со своим кавалером, и Ольга, забытая и растерянная, сидела на развороченной кровати над разбросанными по столу объедками и грязными стаканами и боялась пошевелиться, чтобы не разрыдаться.

Олег на вечеринку опоздал и, придя к опустевшим бутылкам, хотел уже уйти, но тут заметил п л е м я н н и ц у. Скотское отношение к женщинам всегда коробило его, и он нехотя подошел к жалкой девчушке и пригласил ее танцевать. А потом — она так вцепилась в него — уже не смог оставить и, проклиная себя за мягкодушие, потащился провожать.

По дороге он окончательно разочаровался в п л е м я н н и ц е. Вместо того чтобы рассказать что-нибудь занятное о своем знаменитом дяде, Ольга принялась жаловаться на Аркадия Георгиевича, за которым ей действительно приходилось ухаживать и который пальцем о палец не собирался ударить, чтобы ускорить ее прописку в Москве…

Д’Артаньяны женского полу, что приезжают из провинции завоевывать столицу, а в результате оседают в недрах комбината бытовых услуг «Зори», всегда вызывали в Олеге чувство жалости и брезгливости. За годы учебы он вдоволь насмотрелся на этих представительниц прекрасного пола. В поисках своих принцев и крова они забредали и в общежитие и путешествовали по ободранным комнатам, пока не изгонялись комендантшей. А здесь, похоже, начинался такой же д’артаньяновский вариант. Поэтому-то, доведя п л е м я н н и ц у до дома знаменитого дяди, Олег поспешил проститься.

— Когда мы снова увидимся? — спросила Ольга. Она тогда была куда задумчивее и рассеянней, нежели сейчас, и даже не почувствовала перемены настроения партнера.

— Не знаю…

— Ты позвони… — Ольга торопливо написала на клочке бумаги телефон. — Ладно?

— Позвоню… — неуверенно пообещал Олег и засунул листок в карман.

Звонить он, разумеется, не стал. Хватит и того, что потерял без толку целый вечер, зачем же и дальше осложнять свою жизнь? Более того, он бы и совсем позабыл об этом знакомстве, вычеркнул бы его из памяти, если бы не тот разговор в редакции журнала, где уже больше года лежал его исторический опус. Разговор случился такой:

— Ты врез у кого-нибудь попроси… — посоветовал заведующий отделом. — Напутственное слово, так сказать… Имя надо какое-нибудь…