Николай Коняев - Пригород

— Пойду! — сказал Лапицкий. — Хоть и согреюсь заодно, а то ж ведь совсем иззяб… Да погоди ты… — он попробовал удержать начальника караула, вознамерившегося уйти. — Ты скажи мне по-честному. Неужели ты всерьез не веришь, что я в партизанах был?

— Да иди ты! — вырывая руку, ответил Бачилла. — Таких, как ты, партизанов к стенке ставили!

И он быстро зашагал от Лапицкого.

Злой был сейчас Бачилла…

Хотя он добросовестно прохрапел три часа в караулке, но сон унес с собою только опьянение, а головную боль оставил начальнику караула. И на обход постов направился Бачилла именно с той потаенной мыслью, что, может быть, удастся где-нибудь опохмелиться, но где там… Здесь, у мусорных ворот, погасла последняя надежда.

Лапицкий же широко зевнул, словно собирался проглотить начальника, караула, потом, подумав, закрыл рот и поплелся к ярко освещенной рамке.

Все сгущалась и сгущалась темнота в заводских переулках. Подходила к концу вторая смена, и в притихшем гудении завода можно было явственно различить мяуканье котов. Два нанюхавшихся валерьянки кота дрались сейчас на крыше, облитой дымчатым светом прожекторов. Расстояние гасило звуки, и казалось, что где-то в высоте, посреди черного ночного неба плачет брошенный ребенок.

Этот плач слышала и Сергеевна. Нервничая, она ходила по рамке и не могла понять, что происходит за заводской стеной. Зарево фар тепловоза застыло на месте, хотя уже давно ушел к железнодорожным воротам охранник. Сергеевна сразу, как только позвонили с Промышленной, послала Лапицкого отпирать их. Откуда было знать Сергеевне, что еще полчаса назад Романеня поменял на этих воротах замок. Повесил свой, а настоящий, которому положено было висеть, засунул в карман.

Не знал этого и Лапицкий. Напрасно машинист с тепловоза слепил охранника прожекторным светом — ключ не влезал в замок.

— Ну, скоро ты там?! — не выдержал машинист.

— Замок какой-то худой… — ответил Лапицкий.

— Да ты что, дед?! — машинист зло матюгнулся. — Мне ж передачу, мать твою, надо развозить!

— Почакай трошки… — рассудительно отвечал ему Лапицкий, и машинист побледнел от злости. Отогнал полувагон с силумином в тупик за заводской стеной и здесь бросил его. Сразу стало темно. Матюгнувшись, Лапицкий отправился звонить начальнику караула.

— Ключ вроде не той… — объявил он. — Не открывае совсем. Ненастоящий какой-то…

— А где той?! — рассвирепел Бачилла. — Где той, я спрашиваю?!

— Да вроде в караулке брал той! — пытался защититься Лапицкий, но Бачилла уже бросил трубку.

Романеня между тем был начеку.

Едва Лапицкий скрылся в здании склада, он снова переменил замки. Свой снял, а на ворота повесил тот, что и должен был висеть на железнодорожных воротах.

Поэтому у Бачиллы замок открылся сразу.

— Пить надо меньше! — сказал Бачилла и добавил презрительно. — Пар-ти-зан!

Бачилла пошел в зараздевалье, чтобы сказать Сергеевне про ворота. Лапицкий же обиженно засопел, снова закрыл замок и на всякий случай ощупал его руками. Ничего подозрительного не было в замке.

«Партизан… — обиженно подумал он. — Небось у партизанов тоже всякое бывало».

Волнение выветрило из головы Лапицкого остатки хмеля, и ночной холодок чувствительно пробирал его тело. Лапицкий потоптался еще с минуту и, поскольку тепловоз не ехал, отправился в зараздевалье греться. Ключ он сжимал в кулаке.

Он еще шел к рамке, а Романеня, серой тенью скользнув к воротам, в третий раз переменил замки. Снова водрузил свой — с секретом.

Возвращаясь в раздевалку, Романеня слышал, как кричит по телефону Сергеевна: «Лилечка, миленькая! Ну загоните нам силуминчики! Открыты, открыты уже ворота!» — видел он и Лапицкого, сжимающего в потных руках заветный ключ.

— Все в порядке? — спросил Русецкий.

— Обижаешь, дарагой! — ответил Романеня и уселся на ящик.

затянул он, и странно звучала эта песня в опустевшей раздевалке, где горела только одна на все громадное помещение лампочка и в проходах между шкафчиками, спекаясь, густела темнота.

Русецкий посмотрел на часы.

— За обедами надо идти… — сказал он. — На Андрея брать?

— Он утром только придет, — коротко ответил Романеня и, отбивая сапогом такт, снова затянул:

Фрол торопился домой, и бесплатные обеды для ночной смены он раздавал прямо с машины, вставшей в переулке между литейкой и сборкой. С машины выдавать было быстрее. Во-первых, не приходилось перетаскивать ящики с кефиром, а во-вторых, Фрол сразу же загружал машину пустыми бутылками.