Владимир Караев - Частный доктор

Лицо Лау посуровело, рука выпрямилась, указательный палец выстрелил в грудь гладиаторов.

— Кроме аватаров на экране, конечно. Они будут получать удары, будут стоны и крики, будет кровь и, возможно, отсеченные конечности. Будет много варварства и жестокости. Еще раз напоминаю — уложите детей в кроватки, уведите беременных от экранов, дайте успокоительного слабонервным! А настоящие мужики — сдвиньте кружки, налейте стопки и приготовьтесь биться не на жизнь, а на смерть! — Лау помолчал с секунду, ноздри его раздувались, перевел взгляд вниз. — Так, бойцы, теперь вы. Слушайте и запоминайте — повторять не буду!

Романов стоял с невозмутимым видом. От души надеялся, что стук его сердца не гремит в микрофоне.

— Вам позволено почти все. Вы можете материть друг друга, но! Имейте в виду — мат может публику покоробить, и она зачтет вам оскорбления как поражение — получите удар. Конечно, крепкое, к месту сказанное словцо — всегда плюс. Но все должно быть в пропорции. Помните об этом. — Он снова щелкнул пальцем, глотнул воды. — Дальше. Не медлите с ответом. Компьютер даст время собраться и ответить.

Оба кивнули.

— Секунд пятнадцать примерно будет, чтобы начать отвечать. У нас тут не шахматный турнир. Не откроешь рот — проиграл вопрос. Разряд. Это ясно?

— Да, — односложно и в унисон ответили они. Друг на друга так и не смотрели.

— И разряд, думаю, сильный. Ибо всех болельщиков разозлишь своим молчанием или невнятным мычанием. — Помолчал. — Ну и последнее. Что у нас запрещено. Эта часть короткая. Запрещено оскорблять семью, близких, друзей противника. Высмеивать его физические недостатки. А также выдавать государственные тайны.

Камеры дали крупным планом его указательный палец, предостерегающе постукивающий по красной кнопке.

— Нарушитель будет немедленно мною наказан жестким электрическим ударом. Эфир — прекращен, а недостойный гладиатор с позором будет изгнан из студии.

Он уставился на Лешу сверлящим взглядом:

— Вам. Это. Ясно, Романов?

Лешка небрежно пожал плечами:

— Абсолютно!

Лау нехотя перевел взгляд на Духина:

— А вам, доктор?

— Аналогично, — кивнул Духин.

«Почему он назвал его доктором, а меня нет? — промелькнуло у Леши в голове. — Случайно или подвох?»

«Чушь! — одернул сам себя. — Извечная твоя паранойя! Лау повсюду декларирует свою объективность. Сохраняй спокойствие. Кто сорвется, тот и проиграл».

— Ну, коли так…

Лау повернулся через левое плечо, и телекамеры, пастухи современного мира, перевели послушный взгляд телезрителей вслед за ним, в глубь студии.

— Петрович, ты здесь? — окликнул Влад кого-то невидимого.

— А то! — охотно откликнулся Петрович. Камеры показали румяного здоровяка с гусарскими усами, в зеленой медицинской униформе.

— Последний участник нашей программы, наш бессменный доктор Владимир Дорфман по кличке Петрович! Прошу любить и жаловать! — с цирковыми интонациями выкрикнул Лау, указывая широким жестом на доктора.

— Только я думаю, Влад, сегодня мое присутствие излишне, — пробурчал, смущенно разводя руками, Петрович. — Два таких врача… специалисты такого класса… уж как-нибудь один другому поможет в случае необходимости.

— Уверен, Петрович? — усмехнулся ему Влад. Улыбка крупно пошла в эфир. — А вдруг наоборот? При их-то отношении друг к другу, знаешь, я не удивлюсь…

Леша вспыхнул, открыл было рот — крикнуть, что такое предположение оскорбительно. Вовремя прикусил язык, сообразил — Влад нарочно колет их словом, словно пикадор быка, злит, раззадоривает. Искоса взглянул на Духина. Тот тоже прикусил губу. Сашка никогда дураком не был.

По обе стороны от Влада заняли свои места ассистенты гладиаторов.

Тамара подмигнула Леше, выкинула кулак жестом «но пасаран!». Гиндерас показал ей язык. Тамара фыркнула, выставив средний палец.

— Ну-с! — Влад хищно потер руки, улыбнулся камерам. — Тема нашего сегодняшнего боя…

Пауза. Влад задумался, хотя, конечно, тема была им продумана, выстроена и отточена задолго до того.

— Ясный перец, я пригласил врачей большого калибра не для того, чтобы узнать их мнение о влиянии творчества Модильяни на формирование личности Лаврентия Павловича Берии. — Он подмигнул камере: — Естественно, речь пойдет о медицине, точнее — о той ее области, которая кроется в сумраке, прячется от света и не любит широких, открытых пространств, равно как и таких же обсуждений. Речь, дорогие мои друзья, у нас сегодня пойдет о медицинском туризме! — И тотчас мощно махнул рукой: — Нет-нет! Я не собираюсь вновь мусолить одно и то же, выяснять, чья медицина лучше, у кого сиськи больше, а ноги длиннее. Меня не волнует, как поток денежных больных оттесняет в сторону больных наших, родных, еврейских. Для этого у нас есть министерство здравоохранения. Вот пусть и охраняет нас. Здраво.