Юрий Любопытнов - Озеро призраков

Осада Троицкого монастыря, которую долгие месяцы вело польско-казацкое войско, могла бы затянуться до зимы, а принимая во внимание отчаянную храбрость защитников крепости, и до весны, и это заставило гетмана Лисовского позаботиться о провианте на предстоящую зиму. Поэтому он послал несколько отрядов казаков пошарить по окрестностм, выгрести из закромов крестьян жито и дугтие припасы. Была середина сентября, крестьяне уже сжали хлеб, обмолотили его и ссыпали в сусеки амбаров, во дворы, свезли на мельницыв и привезли обратно в виде белой удивительно пахнувшей муки.

Мокроусу, сотенному голове, досталась дорога на Дмитров. Продвигаясь от осаждённой крепости к Озерецкому, довольно большому селу, вокруг которгго в лесах были разбросаны деревеньки, большей частью монастырские, он уже отправил несколько подвод с зерном и награбленной у крестьян живностью: коровами, овцами и лошадьми — под Троицу. Доставалась добыча на редкость легко, местные жители будто бы и не знали, что монастырь окружён неприятелем и, казалось, беззаботно ждали, когда у них возьмут выращенный урожай.

Обогатились и самти казаки. Два дня назад заехали они в небольшое сельцо Ворохобино. Жители при виде их воинственной шайки кинулись в лес, побросав свои избы и пожитки. Запасов отряд нашёл немного, но их неудача в этом окупилась сторицей в другом. На взгорке, крытая осиновым лемехом, возвышалась одноглавая деревянная церковь. С копьями наперевес, с гиканьем казаки помчались к ней, словно на приступ крепости. Ворвались в храм, стали срывать со стен иконы, расшитые жемчугом и бисером покрывала, полотенца, кидать в мешки незатейливую церковную утварь и предметы культа. Им не верилось, что в невзрачной на вид церквушки могли таиться такие драгоценности.

Батюшка уже старый, но ещё крепкий, пытался отсановить казаков, призывая покинуть божий храм. Но осатанелые усатые разбойники не внимали его речам.

— Опомнитесь! — заклинал их поп. — Или на вас креста нету? Басурмане вы или православные? Да будь даже католики — один у нас Бог Иисус Христос. Пошто поганите храм?

Один из казаков, ражий Степан Говерда пнул попа сапогом в живот. Тот упал на дощатый пол, заслонился от казака серебряным нагрудным крестом. Говерда сорвал крест с шеи старика.

— А ну кажи, где казна?

— Нет у меня казны, — простонал старик. — Да если бы и была не отдал бы вашему «тушинскому вору»…

— А-а, так!.. Не признаёте царевича Димитрия, законного наследника!..

— Не царевич он… Царевич убит в Угличе… А он вор, вор, не знамо чьих кровей. И ваш царь Сигизмунд, коему вы поклоняетесь, вор…

— Так вот тебе, пёс…, — каблук казацкого сапога пнул лицо священника. Старик замер. Только его седая редкая борода вздрагивала да из уголка губ пролилась на пол алая струйка крови.

— Побойся Бога, — к Говерде подошёл высокий казак. — Що ж ты стариков обижаешь, али нехристь ты?..

— Отойди, Чуб, — оскалился Говерда и хотел ещё что-то сказать, но увидел через дверь, как казаки протащили во двор небольшой, тёмного дерева, ларец. Забыв про старика, он бросился наружу.

Долговязый казак оттащил священника в сторону, прислонил его к царским вратам алтаря.

— Посиди, диду, посиди. Вот злыдень Говерда, на старика руку поднял…

В пылу разбоя казаки хотели поджечь и церковь, но Мокроус не позволил. «Не басурмане же мы», — подумал он. Он разделил награбленную добычу между своими товарищами, и весёлая ватага двинулась далльше в сторону Дмитрова.

Мокроус весело поглядывал на щеголеватого шлчяхтича и усмехался в усы. «Посмотреть бы на него в битве, каков он гусь», — думал он. А здесь можно сойти и за храбреца. И кой чёрт они ввязались в эту драку между Речью Посполитой и Московией? Этого Мокроус не мог себе представить. Вначале, окрылённые успехами, почти без сражений дошедшие до стен Москвы, они представляли единое войско. А теперь, когда смута не только в Российском государстве, но и в лагере зазхватчиков, дело принимало серьёзный оборот. Казаки пьянствовали, грабили и в этом находили успокоение. Вот и его головорезы объединены лиь одним интересом — набить себе кишени да потом пропить всё в объятиях какой-либо чаровницы шинкарки.

Лес был спокойным. Не порхали птицы и ничто не нарушало его осенний тишины. Лишь один раз дорогу казакам перешёл лось. Лениво поглядев на диковинный отряд, он повёл головой с широкими, как блюдо, рогами и неспеша удалился в густой кустарник.