Пэм Муньос Райан - Эхо

— Счастливы, как устрицы, в своем Атлантик-Сити в окружении детей и внуков. Я, конечно, по ним скучаю, но им хорошо на пенсии.

Мистер Говард расплатился с таксистом и тоже крепко обнял Майка.

— Майк, мы тобой гордимся! Как прошли репетиции?

— По-моему, хорошо. Мне очень нравится дирижер, Фридрих Шмидт. Между прочим, он ищет юриста, который помог бы ему оформить документы на отца и дядю. Он об этом говорил в гримерке, а я случайно услышал и порекомендовал вашу фирму. Он хотел бы с вами встретиться. Могу вас провести за сцену после концерта.

— Буду рад! Я готов ему помогать pro bono .

— Это значит бесплатно, ради общественного блага, — встрял Фрэнки.

— Я знаю! — Марк скорчил гримасу. Потом посмотрел на мистера Говарда. — Он все время такой несносный?

— Только изредка. — Мистер Говард обнял за плечи Майка и Фрэнки, притянув их к себе. — Как хорошо, когда мы все снова вместе!

Майк провел их в здание и передал на попечение капельдинера.

— А мне нужно идти. — Он подмигнул Тетечке. — Мечтаю о ростбифе с мороженым!

— И с тортом! — улыбнулась она.

Он снова поцеловал ее в щеку.

— Тетечка, я никогда бы всего этого не добился, если бы не ты.

Она поправила ему лацканы.

— Мы помогли друг другу, верно? Хотя, по-моему, я получила больше. Двое таких славных мальчишек!

Майк сморгнул слезы. Бабушка правильно предчувствовала: для них нашелся хороший человек.

Фрэнки протянул руку, сжатую в кулак:

— Мы с тобой заодно!

Майк тоже сжал руку в кулак и стукнул кулак брата:

— Верно, мелюзга, мы с тобой заодно…

Майк у себя в гримерной ждал, когда его вызовут на сцену.

Забавно, как слова Фрэнки разбудили детские воспоминания: вот бабушка рассказывает им о Карнеги-холле, вот чулан в приюте Бишопа, вот та ночь, когда они с Фрэнки хотели сбежать.

Оказывается, тогда, много лет назад, он ошибся насчет тети Юни — на самом деле она хотела их обоих оставить.

Майк неправильно понял документ, который видел у нее на столе. Ее просьбу об отмене усыновления одобрили и прислали соответствующие бумаги, но чтобы они вступили в силу, нужна была ее подпись, а она подписывать не собиралась. Когда Майк заговорил с ней в библиотеке, его любовь к брату нашла отклик в ее сердце. Бумагу эту она торжественно сожгла в камине на следующий день после того, как Майк упал с дерева; по счастью, он не покалечился, только дух из него вышибло знатно.

Майк, Фрэнки, мистер и миссис Поттер, Тетечка и мистер Говард — братья до сих пор не называли его иначе, даже после того как они с Тетечкой поженились, — все переехали в его дом на углу. С Майком и Фрэнки случилось все самое хорошее, а совсем не плохое.

Майка приняли в оркестр Хокси, и целый год мистер Поттер с удовольствием обучал его игре на губной гармошке. Потом уже Майк начал все свое время отдавать фортепиано и стал подумывать об уходе из оркестра. Как-то одна из добровольных помощниц воззвала к участникам оркестра с просьбой сдавать старые музыкальные инструменты, чтобы их отправлять бедным детям, для кого это, быть может, единственная возможность заниматься музыкой.

Майк тогда испытал странное чувство, как будто он должен передать свою гармонику дальше. Как будто ее кто-то ждет. И он отправил ее в путь к неведомому ребенку, которому, как и Майку в свое время, совершенно необходимо почувствовать, как будто в жизни все возможно, и раскрыть свое сердце в музыке.

К тому времени, как Фрэнки немного подрос, оркестр «Филадельфийские волшебные гармоники» распался из-за недостатка средств. Фрэнки это не слишком расстроило — он уже мечтал стать ковбоем и копил крышки от коробок с кукурузными хлопьями «Ралстон-Пурина», чтобы обменять их на коллекцию комиксов о приключениях Тома Микса.

После школы Майк поступил в нью-йоркскую Джульярдскую школу музыки. Но тут правительство Соединенных Штатов снизило призывной возраст до восемнадцати лет. Шла война, и Майк записался в армию. Отслужив, он все-таки пошел учиться в Джульярдскую школу, а затем прошел собеседование и был принят в Филадельфийский филармонический оркестр. Еще через несколько лет он переехал в Нью-Йорк, как мечтал когда-то.

В дверь гримерной постучали. Чей-то голос из-за двери проговорил:

— Мистер Фланнери, до вашего выхода пять минут!

— Спасибо! — крикнул Майк.

Он глубоко вздохнул и отправился ко входу на сцену. Помощник режиссера указал ему на кулисы.

— До вашего соло три минуты.

На сцене звучали последние такты «Порги и Бесс», а потом загремели аплодисменты.