Сергей Апрелев - Под шорох наших дизелей

Завершая рассказ о Валентине Завгороднем, в общем-то, достойном осуждения лишь за уныние, которое, как известно, является одним из смертных грехов, хочется заметить, что именно такие люди чаще других становятся жертвами розыгрышей.

Некоторое время после прихода нашей лодки в Мерс-эль-Кебир экипаж оставался в полном составе. Первыми отправлялись на родину те моряки, специальности которых не считались нашими алжирскими подопечными жизненно необходимыми. Разумеется, в их число входил и замполит, которого поначалу собирались «легендировать», как помощника, но вскоре эту затею отбросили, как бессмысленную. Алжирцы чуяли замполитов за версту. К тому же, ничего, кроме партполитпросвета Валентин предложить не мог, а поэтому был обречен возглавить отъезжающую группу. Подготовка к отъезду совпала с первыми выходами в море в составе смешанного экипажа и последующими демонстрациями «товара лицом».

К нам постоянно наезжали местные знаменитости и крупные военные чины. Шутка ли, АНДР становится подводной державой! Как доверительно сообщил мой подопечный, первый командир алжирской подлодки капитан Ахмед Хеддам, его подводники воспринимались обществом, чуть ли не как космонавты. Мы радовались за них от всей души...

В тот день после возвращения с моря (все еще под нашим военно-морским флагом) у нас произошло два события. Во-первых, местная сторона настоятельно попросила не поднимать больше на носу корабля «гюйс» (Крепостной флаг - поднимается на кораблях второго ранга и выше наряду с военно-морским флагом), поскольку звезда на алом фоне кое-кого раздражает. Я ответил, что это совершенно невозможно, вызвав «скрежет зубовный» на уровне командира главной военно-морской базы...

Именно это мы обсуждали с нашим военно-морским атташе за обедом, который сопровождался некоторым количеством доброго «токайского».

Атташе, симпатичный капитан 1 ранга, полностью одобрил мои действия, как вдруг со стороны замполита, сидевшего справа от почетного гостя раздалось:

- Как же так, товарищ командир, мы же с вами столько прошли, а к нам такое отношение?

Похоже, жара, вино и ослабленный организм сыграли с Валентином злую шутку, а он тем временем, все больше распаляясь, продолжал:

- Если вы даете нам в дорогу сырое мясо, так, по крайней мере, обеспечьте «огненной водой».

Атташе недоуменно взглянул на меня, я ответил примерно тем же. Хохот офицеров, которые до этого были абсолютно непроницаемы, дал понять, что за всем этим кроется розыгрыш, обычный флотский розыгрыш, талантливо срежиссированный старпомом. Днем раньше для пущей убедительности СПК - капитан-лейтенант Александр Спичка даже инсценировал извлечение свиной туши из морозильной камеры. При этом он активно ссылался на «приказ командира» всячески экономить консервы, которые, мол, нам самим пригодятся. Теперь мне стала понятна «вековая скорбь» в глазах замполита, которой он щедро делился последние два дня, но молчал, пока его не прорвало на званом обеде.

- А у вас весело, командир, - поблагодарив за гостеприимство, заметил атташе, прощаясь.

- На том и стоим, Иван Палыч...

Через день замполит Валя Завгородний, изрядно повеселев после получения сухого пайка и извинившись за горячность, в сопровождении 25 моряков отправился на Родину, проездом через Тунис. Больше я его никогда не видел.

С мороженым мясом, от которого Зам так упорно открещивался, со временем возникла серьезная проблема. По мере приближения дня передачи корабля алжирцам возникла необходимость избавиться примерно от 300 килограммов свинины, расположившейся в виде нескольких туш в морозильной камере подводной лодки. Мысли о том, чтобы его выбросить не допускалось, а поскольку предлагать это мясо мусульманам было бы кощунственно, я отправился в советское Генконсульство в Оране. Не мудрствуя лукаво, я сходу предложил тепло встретившему меня генконсулу забрать это мясо и съесть со своими сотрудниками в удобное для них время. Я был абсолютно уверен, что это простейшее дело будет разрешено в течение нескольких минут. Но, как выяснилось, глубоко ошибался, не имея ни малейшего представления не только о системе взаимоотношений в отдельно взятом дипломатическом представительстве, а главное - о дипломатическом образе мышления.

Генконсул, угостив меня коньяком, задал всего лишь один вопрос: «Чего я хочу взамен?»

А когда узнал, что ничего - лишь бы добро не пропало, пригласил своих заместителей и помощников. Посовещавшись вполголоса, они попросили три дня на размышление.