Сергей Апрелев - Под шорох наших дизелей

В поход на «К-...» комбриг, напряженно ожидавший приказа об увольнении, послал своего заместителя - капитана 1 ранга Бесчинского. Узнав о предстоящем заходе на «остров свободы», Квакин строго-настрого наказал замкомбрига не возвращаться без... говорящего попугая. Разумеется, выполнив задачи боевой службы с присущим бригаде блеском. Бесчинский воспринял приказ начальника как важнейший элемент боевого распоряжения и с первой частью поставленной задачи справился безукоризненно. Кубинские товарищи восприняли просьбу советского военачальника с должным вниманием. И в день убытия на родину на борту появился самый настоящий ара - попугай, считающийся едва ли не самым разговорчивым, после определенной работы, разумеется. Огромная клетка была помещена в центральном посту. Иначе и быть не могло; все понимали, что от попугайского благополучия напрямую зависит их судьба, а кое у кого и карьера.

Первым, кто отнесся к событию критически, стал вестовой Погосян. Правильно оценив обстановку, он догадался, что появление «тезки» чревато дополнительной порцией подначек. Ведь до этого Арой звали только его. Командир лодки Думов, стоически переносивший многомесячное пребывание на борту старшего начальника, да еще такого суетливо-шумного, как Бесчинский, лишь глубоко вздохнул. А затем приказал закрепить клетку в безопасной дальности от командирского кресла. Кто знает, как эти ары качку переносят?

- Ну, ребята, глядеть за птицей в оба глаза, - с видимым нервным возбуждением провозгласил замкомбрига, когда лодка, наконец, погрузилась и удифферентовавшись, неторопливо заскользила своими тремя узлами на встречу с Родиной.- Докладывать о его состоянии каждые полчаса, как об осмотре отсеков!

Попугай перенес суету погружения весьма нервно, видимо, тщетно пытаясь постигнуть неведомый ему язык. Почувствовав смятение птичьей души, известный «душевед» Бесчинский, чьи сочные рулады господствовали в стройном многоголосье ЦП, ласково произнес:

- Не дрейфь, Ара, едрена-лапоть, пообвыкнешь, заговоришь по-нашенски, ой, заговоришь!

Похоже, что, уловив в окончании угрожающие нотки, попугай наконец-то начал осознавать, что влип он капитально. Опустив головенку, он как-то затравленно глянул на замкомбрига...

Две недели плавания прошли без особых эксцессов. Лодка всплывала на вентилирование и выброс мусора с изрядной регулярностью. Кого было нужно благодарить за свежий воздух, вопросов не возникало. А что может быть ценнее воздуха для подводника? Многие стали взирать на Ару с благоговейной почтительностью. Не путайте с Погосяном, которого из-за несоизмеримости его заслуг с попугайскими стали величать просто Вадиком. Одно настораживало - попугай молчал. Замкомбрига начал нервничать более обычного. Последнее не сулило ничего хорошего, принимая во внимание взрывной характер Бесчинского. Во гневе он был страшен...

Особенно доставалось минеру - вахтенному офицеру первой смены. Что и говорить, старший лейтенант Семенов был достоин придирок, но явно не в той форме, в которую их облекал пришлый начальник. Видя, что Ара абсолютно невосприимчив к языку, тот и вовсе перестал сдерживать себя в выражениях. Однако минер оставался столь же бестолков, сколь молчалив Ара. Неизвестно, что бесило замкомбрига больше. Упреждая очередную вспышку гнева, командир робко попытался успокоить начальника:

- Вы же знаете, Михал Петрович, что наш язык не из легких!

- Да уж точно, мать-перемать...

И тут всем показалось, что попугай, до этого взиравший на все немигающе, слегка вздрогнул.

- Центральный, - звонкий голос акустика разрезал паузу, - шум винтов по пеленгу 300 градусов. Похоже на военный корабль. Интенсивность шума возрастает!

Вскоре был обнаружен и второй корабль, а затем и третий. Не заставили себя ждать и посылки гидролокаторов.

- Хреново дело, командир, - заключил Бесчинский. - Похоже, вентилирование отменяется. Держись, Попка!

Худшее было впереди. Форсирование Фареро-Исландского рубежа оказалось нешуточным испытанием для всего экипажа, но когда томные глаза Ары подернулись пленкой, а затем попугайское тело с шумом шлепнулось с жердочки, в спертом воздухе ЦП запахло катастрофой. Тем временем враги не отставали от лодки ни на шаг. Порой казалось, что посылки гидролокаторов удаляются, но вскоре это оказывалось иллюзией. Обстановка в ЦП накалялась. Было видно, что в голове Бесчинского зреет решение. И, наконец, оно созрело.

- Всё, командир, мать-перемать, всплывай, пока Ара не издох окончательно. Хрен с ними, с врагами. Все-таки не война. А вот если он подохнет...