Иона Грей - Письма к утраченной

Стелла подняла глаза на мужа, надеясь, что в ее взгляде он прочтет извинения и убедится в ее непричастности к коварному плану. Но Чарлз был занят – рассыпался в благодарностях всем дамам вместе и каждой в отдельности, уверял в скорейшей новой встрече. Правда, к дверям он вел Стеллу, галантно держа ладонь на ее пояснице. Стелла прямо чувствовала, как он напряжен, каких усилий ему стоит преодоление брезгливости.

«Чарлзу и в голову не приходит, сколь много у нас с ним общего», – думала Стелла уже на улице. Чарлз избегал касаться ее даже полой пальто, между ними в прямом и переносном смысле посвистывал ветер. «Да, общего: две потерянных души, два разбитых сердца, две оставшиеся в одиночестве, неприкаянные половинки».

В доме было холодно и промозгло, как в склепе. Бубня себе под нос, Чарлз сразу ретировался в кабинет, а Стелла поплелась на кухню стряпать ужин. Вообще-то ужин был практически готов – Этель Коллинз еще утром притащила рубленую говядину с картошкой, ее оставалось только разогреть. Просто Стелла не знала, чем еще, кроме стряпни, заполнить бесконечный час до ужина, чем заполнить дни, недели, годы, которые ей предстоит провести без Дэна. Прислонилась к стене буфетной, где Дэн ее целовал, зарыдала в посудное полотенце. Единственный способ выдержать – добиться откровенности в отношениях с Чарлзом, попытаться разделить боль на двоих. Только вместе они нащупают тропинку над топью отчаяния, по которой, как знать, может, и выберутся, и станут жить дальше. Не той жизнью, конечно, на какую оба рассчитывали, венчаясь, и не той, какой каждый из них желал сердцем; но все-таки жить . Ради ребенка.

Стелла начала думать, как построить разговор за ужином, старательно отметая мысли о последствиях, к которым в прошлый раз привели ее попытки откровенности. Бояться нечего, Чарлз не властен причинить ей боль сильнее той, что уже давит ее. Худшее произошло. Возможно, Чарлз убьет Стеллу. Это предположение показалось занятным, а не пугающим.

И все же такого исхода Стелла не ожидала. Когда она собиралась достать из духовки рубленое мясо, в дверях возник Чарлз с бутылкой шампанского.

– Еще из того ящика, что мой отец презентовал нам на свадьбу, – с дурацкой улыбкой пояснил он. – Зря мы раньше ящик не распечатали, как по-твоему? Кстати, ты сумеешь откупорить бутылку? Это простое действие сегодня пополнило список занятий, для которых требуются как минимум две руки.

Беря у Чарлза бутылку, Стелла уловила сладковатый запах алкоголя. По крайней мере виски муж открывать научился. Стелла сняла фольгу с пробки, попыталась вспомнить, как откупоривал шампанское Дэн – тогда, в Кембридже. Это было слишком. Рельефные мышцы обнаженного торса так и стояли перед глазами, будто Стелла в упор смотрела на фотографию.

В конце концов пробка поддалась ее усилиям (у Дэна получалось куда элегантнее), и пена брызнула на запястье. Чарлз принес два бокала, пыльных по причине неиспользования. Он держал их за ножки, рука была нетверда, бокалы опасно позвякивали.

– Я подумал, почему бы нам не выпить за наше будущее, – произнес Чарлз и добавил с нажимом: – За наше дитя.

Он поднял бокал и с явной решимостью быть нежным мужем уставился на Стеллу.

– Я знаю, тебе пришлось нелегко. Знаю, что редкий мужчина может похвалиться такой женой, как ты, – милосердной и понимающей. Я хочу перечеркнуть наше прошлое. Давай начнем с чистого листа. – Он попытался улыбнуться, но вышло неубедительно. – Не волнуйся, я не намерен ничего доказывать, как тогда. – Он махнул рукой, культя дернулась в пустом рукаве. – По-моему, мне будет лучше перебраться в маленькую спальню возле лестницы.

Стелла кивнула, потрясенная до немоты, окаменевшая от горя. Чарлз одним глотком выпил свое шампанское, налил еще, и Стелла поняла: тост за ребенка был только предлогом. Чарлз просто хотел напиться.

В напряженной тишине они поели, Стелла перемыла посуду и пошла стелить постель. Чарлз выбрал ту самую комнату, где останавливался Питер Андервуд. Могла ли Стелла винить в этом мужа?

Живот стал таким большим, что она едва справилась с простыми делами – расстелить простыню, подоткнуть края под матрац. Чарлз пришел, когда Стелла, обессиленная, красная, потная и растрепанная, присела на краешек кровати. В руке у Чарлза была пижама.

– Извини, дорогая, я что-то устал. Ты не возражаешь, если я лягу сегодня пораньше?

Стелла с трудом поднялась. Обращение «дорогая» насторожило ее.

– Конечно, ложись, отдыхай. Сварить тебе какао?