Жиль Легардинье - Лучше поздно!..

– Эмма знает, что ты…

– Ей ничего не известно о моем визите. Впрочем, еще сегодня утром я сама не знала, что приеду сюда. Я не переставала думать о тебе, о нас. А потом, отправившись за покупками, вдруг решила…

– Ты правильно сделала.

– Сколько времени ты бы еще ждал, прежде чем связаться со мной?

– Я приехал к тебе в первый же вечер.

– Нас не было дома?

Упоминая о своей жизни, Селин говорила «мы», тогда как он – только «я».

– Нет, были. Я смотрел на вас с улицы. Но я чувствовал себя неспособным вот так внезапно появиться перед тобой.

– Особенно если учесть, что ты не подавал признаков жизни в течение всех этих лет…

– Знаю. Моему поведению нет прощения, и все же я прошу меня простить. Я был полным ничтожеством. Сначала не смог сообразить, что я теряю, покинув тебя, а потом от стыда не осмелился возобновить отношения.

– Тома, все уже в прошлом. У меня своя жизнь, я перелистнула эту страницу. Без обид.

– А я все еще немного там и до сих пор на себя злюсь.

– Конечно, мне было непросто пережить твой отъезд. Честно говоря, если как следует поразмыслить, я думаю, что любила тебя. Да, это был удар.

– Прости.

– Я страдала, но гнева почти не испытывала. Ты ведь бросил меня не ради другой. С тех пор я поняла, что юные неисправимые идеалисты чаще всего становятся порядочными мужчинами.

– Какая мудрость…

– Разумеется, я бы вряд ли была столь великодушна сразу после твоего отъезда. Кстати, когда ты вернулся?

– В сентябре.

– Затосковал по родине?

– Я умудрился встретиться с Бенжаменом Троде в глубине Индии. Мир тесен. Ты его помнишь? Вечно что-то продавал, даже если ему это не принадлежало. Короче говоря, он сообщил мне, что через некоторое время после моего отъезда у тебя родилась дочь…

– И ты решил, что это от тебя?

Тома побледнел.

– А разве нет?

С хитрым блеском в глазах Селин выдержала паузу.

– Да, да. Твой прощальный подарок.

– Ты пыталась мне об этом сообщить?

– Нет. Хотя я тогда не планировала детей, но все же решила ее оставить. Она появилась в нужный момент. Можно сказать, дала мне волшебного пинка. Я быстро повзрослела. Необходимость растить ребенка помогла забыть обо всех неприятностях. Ты хотел уехать и уехал. В итоге мы оба прожили наиболее подходящую для каждого жизнь. Хоть и порознь.

– Я должен был находиться рядом с тобой, чтобы помочь вырастить Эмму…

– Тома, перестань себя казнить. Тебя, наверное, уже в детском саду мучили угрызения совести по поводу твоего прошлого! Да, у меня случались нелегкие дни, но не только. Эмма принесла мне много счастья. У нее была только я, у меня – только она. Мы прожили все эти годы в очень тесной близости. Что я, по-твоему, должна была сделать? Попытаться разыскать тебя в Африке, чтобы вынудить вернуться? С твоим гипертрофированным чувством долга ты бы тут же примчался. Мы бы справили миленькую свадьбу с пузатой невестой. Купили бы домик. И сколько ты бы выдержал такую жизнь? Ты не был готов остепениться, завести семью. Ты запрещал себе быть счастливым. Вечно стремился на передовую, во всем, всегда, словно не мог себе простить, что родился под лучшей звездой, чем другие. И тогда, хоть это было непросто, я тебя отпустила. У тебя есть дети?

– Нет. Никого… кроме Эммы. Она знает обо мне?

– Я никогда от нее не скрывала, что Жереми ей не родной отец, но она очень мало знает о тебе и никогда не пыталась узнать больше. Ей всегда хватало любви, и это главное. Жереми далеко не идеален, но он постоянно был рядом с ней, как, собственно, и со мной.

– Жереми Лавернь. Мужчина, который выносит мусор и обнимает тебя за талию.

– Он женат на мне больше пятнадцати лет и имеет на это право.

– Неужели нужно так много времени, чтобы получить право выносить мусор?

Селин внезапно заметила готовальню на его столе.

– Да это же моя!

– Ты ее узнала?

– Разумеется! Ты стащил ее у меня.

– Я с ней не расстаюсь.

– Это о чем-то говорит?

– Не знаю. Ведь все уже в прошлом.

– А что в настоящем? Ты вернулся, чтобы познакомиться с Эммой… На что ты рассчитываешь?

– Честно говоря, не знаю. Я не хочу нарушать ее покой. Не собираюсь создавать проблем ни тебе, ни Жереми. Когда возвращаешься с двадцатилетним опозданием, остается лишь молча наблюдать.

– Ваша встреча сильно на нее повлияла. Ты так красиво говорил о своей профессии и о жизни в целом.

– Может, я и вернулся именно для того, чтобы у нас состоялся этот разговор. Такова моя судьба. Она хорошая девушка.