Дун Си - Переломленная судьба

Однако себя он мог обманывать сколько угодно, а вот обманывать родителей ему было сложнее всего. Им постоянно требовались новые фотографии Дачжи, поэтому Ван Чанчи пришлось купить фотокамеру, с которой он устраивал засады у ограды детского сада и с помощью специальной опции вылавливал Дачжи крупным планом. Кроме того, родителям хотелось, чтобы Ван Чанчи вместе с Сяовэнь и Дачжи приехал отмечать Новый год в деревню, и ему каждый раз приходилось выдумывать какие-нибудь отговорки. Сначала он говорил, что Дачжи еще слишком маленький, и у него снова может начаться аллергия на блох, что чревато попаданием в больницу. Потом он говорил, что Дачжи нужно заниматься музыкой. Потом — что у них ответственный год перед поступлением Дачжи в школу, и им нужно остаться в городе, чтобы нанести новогодние визиты нужным людям… Когда родители просили, чтобы Дачжи написал им что-нибудь в письме, Ван Чанчи, коверкая свой почерк, передавал от лица Дачжи привет дедушке с бабушкой. Когда родителям хотелось посмотреть на экзаменационные работы Дачжи, Ван Чанчи подготавливал от лица учителя опросник, заполнял его черной и красной ручкой, после чего отправлял Ван Хуаю. При этом работу Дачжи он всегда оценивал не меньше девяноста пяти баллов. Успехи Дачжи вдохновляли Ван Хуая, его потухшие надежды, словно политые бензином, вспыхнули и разгорелись с новой силой.

Как-то раз в канун Нового года под окнами съемной квартиры Ван Чанчи, с половиной свиной туши за спиной, толкая впереди себя коляску с Ван Хуаем, появилась Лю Шуанцзюй. Ван Чанчи, услыхав ее зов, струхнул и затаился. Лю Шуанцзюй сначала дотащила до порога его двери мясо, потом на спине доставила наверх Ван Хуая, после чего спустилась за коляской. Прислушиваясь к шуму за дверью, Ван Чанчи от стыда готов был выпрыгнуть из окна. Он понимал, что дверь была его последним прикрытием, как только он ее откроет, все надежды Ван Хуая и Лю Шуанцзюй будут уничтожены. Но не открыть ее было нельзя, так что это всего лишь вопрос времени. Выжидая снаружи, родители о чем-то болтали между собой. Ван Чанчи оглянулся на запылившуюся печку, на неряшливые кучи из одежды, на разбросанные по полу пластинки от комаров и до него вдруг дошло, что он совершенно забросил свое жилище. Уже много лет он не осматривал его критическим взглядом. По низу занавесок расползались пятна плесени. И почему он не замечал этого раньше? В углу валялись два таракана. Когда они успели засохнуть? На правой стене по проторенной тропе туда-сюда сновали муравьи. Солнце, что вторглось в квартиру через кухонное окно, высветило разбросанные по полу тапки. Оба конца лампы дневного света забились мертвой мошкарой, на потолке образовалось несколько трещин… Рассматривая квартиру, Ван Чанчи тянул время и вместе с тем отвлекал свое внимание. Однако Лю Шуанцзюй заволновалась, она прилипла к дверному стеклу, пытаясь рассмотреть, что творилось внутри. Ван Хуай поднял руку и стал колотить в дверь, словно чувствуя, что дома кто-то есть. Ван Чанчи про себя подумал: «Катастрофы все равно не избежать, так что лучше пережить ее раньше, чем позже. Единственное, о чем следует позаботиться, так это не дать им упасть замертво». Ван Чанчи открыл дверь и пригласил Ван Хуая и Лю Шуанцзюй внутрь. Те окинули взором квартиру, и на их лицах постепенно проступило недоумение.

— Что, в конце концов, стряслось? — спросил Ван Хуай.

— Мы расстались, — ответил Ван Чанчи.

— А как же Дачжи?

Ван Чанчи молчал.

— Его забрала Сяовэнь?

Ван Чанчи продолжал молчать.

— Когда вы расстались?

— В тот год, когда я приезжал в деревню.

— Куда они делись?

— У меня нет никаких зацепок.

— А как же письма от Дачжи и его школьные работы, которые ты высылал?

— Школьные работы готовил я, письма тоже писал я.

С этими словами Ван Чанчи вытащил из-под матраса кипу школьных тестов. Ван Хуай схватил бумаги, руки его задрожали и, побелев от гнева, он спросил:

— А откуда же у тебя появлялись фотографии Дачжи?

Ван Чанчи молчал. Тогда Ван Хуай отшвырнул на пол бумаги и закричал:

— Ведь не могут же фотографии быть фальшивыми?

— Я отдал Дачжи другим людям.

— Каким людям?

— Состоятельным.

Раздался звук пощечины, которую Ван Хуай залепил Ван Чанчи. На несколько минут в комнате воцарилось молчание. Поглаживая левую щеку, Ван Чанчи сказал:

— Если мы не в силах обеспечить ребенку нормальную жизнь, то почему бы его не отдать другим? Он ездит на машине, живет в апартаментах, ходит в лучшую школу. Ты мог бы ему дать все это? Я для себя понял, что любовь бывает двух видов: в узком и широком смысле этого слова. Если любовь понимать узко, тогда Дачжи следовало бы держать при себе, чтобы он жил или как ты, или как я, или как Лю Цзяньпин, Синцзэ или Чжан Хуэй. А любить в широком понимании — значит дать ему счастье, дать ему выучиться, чтобы ничего его в этой жизни не тяготило.