Михаил Белозёров - На высоте птичьего полёта

— Я не знаю. Мы не дружили…

На мгновение она унеслась в прошлое, когда Гарик Княгинский был её одногруппником и наверняка не раз в запале на этих самых «вписках» смачно хлопал её по мягкому месту, тем более на таких вечеринках, где все бегали голышом.

Она снова вдумчиво пощупала конверт, боясь обмишуриться, хотела что-то добавить, но промолчала, опасаясь выдать себя. Я вдруг понял, что Гарика Княгинского она, мягко говоря, недолюбливала, и явно было за что. Может быть, он обещал жениться, но передумал? Женщины умеют мстить даже через много лет. Главное было не создавать прецедентов, однако, это уже целое искусство, которое и за полжизни не освоишь.

— Чем он занимается? — гнул я своё.

— Я не знаю, — ответила она.

Но так, что я понял:

— Он что, бандит?

— Нет, — слишком резко соврала она и посмотрела вбок.

— Сколько тогда он заработал? — решил я вернуться к прошлому, ибо там был ключик к настоящему, которое меня очень и очень волновало.

Ей явно не терпелось взглянуть на деньги, но она всё ещё стеснялась.

— После института я его ни разу не видела, — ушла она от ответа и окончательно взяла себя в руки, сообразив, что из ситуации можно извлечь ещё кое-какую выгоду.

— Так сколько он заработал? — повторил я вопрос.

— На чём? — притворилась она несведущей, но почему-то сжала челюсти с такой силой, что заходили желваки, а в глазах появился несвойственный лани стальной блеск.

Прошлое просто так не отпускало, оно было комком сожалений и противоречий: и Ирина Офицерова давным-давно запуталось в нём, плюнула и растёрла, но тут явился я и напомнил, что в этом мире не всё так однозначно и что у каждого события имеются причина и следствие, и что прошлое всё равно тебя догонит и хорошенько пнёт в копчик. Вопрос только в том — как, больно или очень больно, и с какими последствиями для пятой точки.

— На том скандале, — уточнил я, глядя ей в глаза.

Она закусила губу. В глазах у неё промелькнули стыд, жадность и ещё непонятно, какая смесь чувств. И вдруг я догадался, что она тоже участвовала в той пирушке, а может, даже и не в одной, и стало быть, была кровно заинтересована, чтобы всё было шито-крыто. И таких вечеринок было много, и никто на них не обратил бы внимания, если бы Гарик Княгинский не испортил бы радостное течение радостной студенческой жизни. Вот за что она его возненавидела, сообразил я. А жениться на ней он и не собирался, да она бы и не пошла за придурка, хотя ещё надо посмотреть. Но не вышла же; нашла другого, который сунул голову в петлю под названием пожизненная кабала на двадцать третьем этаже за МКАДом, где людей больше, чем мыл в пылесосе.

— Много! — отозвалась она через силу, очевидно, думая о том же самом, что и я.

— Сколько?! — возвысил я голос, глядя на неё сверху вниз.

— Ходили слухи… что… пятьдесят миллионов, — выдавила она из себя слова, как замазку из-под стекла.

Она всё же не удержалась и краем глаза заглянула в конверт. Благодать сошла на её лицо.

— У вас есть его фотография?

Она сообразила, что идёт торг, и снова помялась, но уже не искренне, а с соответствующим расчётом заработать на прошлом. Я достал кошелёк, и она впилась в него взглядом гипнотизёра.

— С ним мало кто дружил…

Я сделал вид, что убираю кошелёк в карман.

— Хотя подождите! Есть общая! — она притворилась, что вспомнила, хотя я мог поклясться, что она импровизировала на ходу.

— Несите! — приказал я тоном свидетеля её преступлений.

Она принесла. Наконец я имел честь лицезреть шантажиста киношного типажа: «Эй, дохляк, принеси мячик!» Гарри Пименович Княгинский, скуластой остяцкое лицо и узкие глазки, почти полное отсутствие волос на костистом черепе и ломаный подбородок человека, которого один раз порядочно изувечили. Кастетом, наверное, подумал я.

— Кто это его так?

— Я не помню… — соврала Ирина Офицерова, — лошадь лягнула, — но наверняка знала, что Гарик Княгинский уже в институте упражнялся в нарушении уголовного кодекса, и за это был неоднократно бит.

Я пристально посмотрел на неё. Она изобразила, что занята мальчиком, а потом призналась нехотя:

— Честно, не помню… он… он… уже тогда был проходимцем!

Я сделал пару снимков, а на обратной стороне обнаружил подписи фотографических персонажей и даже их телефоны и адреса, сделанные, должно быть, из сентиментальных побуждений юности, чтобы никто никого не растерял в суете жизни. Оказалось, что Гарик Княгинский жил в подмосковном Ногинске.