Михаил Белозёров - На высоте птичьего полёта

— За того?.. — на всякий случай уточнил я.

— За того самого, — кивнула она на этот раз с усмешкой, потому что поняла меня с полуслова; и между нами возник маленький-маленький доверительный заговор, словно мы говорили на одном тайном языке.

Она принесла с собой туфли, и в них казалась выше и стройнее, и лодыжки у неё были такой прекрасной формы, что Леонардо да Винчи впору было рисовать их с разных ракурсов. Такие ноги были только у моей жены. Сердце защемило от мысли, что всё кончено.

— Такой подслеповатый альбинос, в толстых очках? — в тон её незлобливо спросил я, пытаясь абстрагироваться от воспоминаний.

Впервые я заподозрил, что мы с Аллой Потёмкиной очень похожи в оценках суждений. Такое у меня было только с моей женой. Я вспомнил, что она меня в самом начале нашего школьного романа сильно удивила этим: она не была похожа на наших дёрганных и кривляющихся одноклассниц; но всё равно мы не смогли с ней, как я вознамеривался, поладить на всю оставшуюся жизнь, а под конец, вообще, предпочли душевно разбежаться. Анализируя наш брак, я пришёл к выводу, что мы поженились из-за того, что не хотели расставаться с нашим школьным прошлым, в котором мы прятались до поры до времени, и нам было хорошо вдвоём ровно до того момента, когда это школьное прошлое потеряло всякий смысл и его заслонили другие времена, к сожалению, не столь интересные для нас обоих.

— Да, — ответила Алла Потёмкина очень просто. — Начальник планового отдела.

И опять в её голосе не прозвучала ирония, что с моей точки зрения было большим плюсом. А у Зыкова, между прочим, даже ресницы были белыми, как ватман, а волосы на руках — как шерсть у гоблина. Было над чем посмеяться. Как он умыкнул такую красоту, как Веру Кокоткину, одному богу известно. Косое каре с длинной чёлкой, очевидно, сыграли фатальную роль, и я приложил к этому руку, стало быть, я как минимум их крёстный отец.

— А Лера Плаксина уволилась, — добавила Алла Потёмкина, хотя, с моей точки зрения, по степени важности новости надо было поменять местами.

Пока Репины тихо пререкались, выясняя кинематографическую ситуацию, я с изумлением опёрся на барную стойку и услышал свой голос:

— Ка-а-к?!

Я даже забыл, что у меняя до икоты болит левый бок.

— Не знаю, — пожала она хрупкими плечами. — Захотела и уволилась.

Но я-то понял, что знает. У меня было зверское чутьё на женскую ложь даже в устах такой суперумной женщины, как Алла Потёмкина.

— У неё же не было мотива! — высказался я не без сомнения.

Она посмотрела на меня, сообразила, что я её раскусил, лицо её изменилось, она покраснела.

— Мотив был… — таинственно согласилась Алла Потёмкина, убирая глаза.

— Какой? — удивился я тому, что случайно оказался прав.

А ещё меня стала пугать мой проницательность. Зачем она мне такая, мешающая жить?

— Мой муж… — сказала она, словно шагнув в кипящую воду.

Тут до меня наконец дошло: и намёки, когда мы ехали из Красногорска, и мои вполне оправданные версии, и я спросил, хотя ещё не всё понял:

— Тогда почему?..

«Тогда почему ты её держишь?» — должен был спросить я, но постеснялся из-за ложной скромности.

Она ответила без обиняков, словно прочитав инструкцию по греховедению:

— Чтобы она мне напоминала, что жизнь несовершенна.

Я сделал изумлённое лицо, надеюсь, оно осталось интеллигентным. Алла Потёмкина окончательно меня запутала: сделала ключевое заявление, не предупредив, когда надо воскликнуть: «Ах!» и зааплодировать моей проницательности.

— Это оберегло меня от многих ошибок! — сцепив зубы, объяснила она, словно я ступил на заповедную территорию, куда вход запрещён под страхом лишения живота.

Хотел бы я побывать на ней дольше, посмотреть, что да как, правда ли, что здесь хлеб с маслом едят да коньком запивают, да не получилось: Алла Потёмкина быстренько закрыла тему, мрачно блеснув своими умопомрачительными голубыми глазами, у меня же язык не повернулся к расспросам.

Видно, она много думала о Лере Плаксиной с разных точек зрения, откладывая по непонятным причинам казнь на потом. До этого я встречал прозорливых женщин, но чтобы такую, как Алла Потёмкина, разумеется, нет. Я был поражён в самую печень со всеми вытекающими отсюда последствиями, как то: удивления до икоты в левом боку и догадкой о том, что у мужа Алла Потёмкина был роман с Лерой Плаксиной, потом муж куда-то делся, а Алла Потёмкина в назидание самой себе долго и нудно возилась с Лерой Плаксиной, как в доме престарелых. Только зачем? Кто в здравом уме будет этим заниматься, даже для самосовершенствования? Только страждущая натура, только она, подлая. Вот это да! — подумал я. Да здесь целая тайна! И поставил себе маленький вопросик, на который следовало найти скоропалительный ответ.