Александра Миронова - Я оставлю свет включенным

Она тихонько постучала в дверь:

– Ташенька, это я, Анна Ивановна.

– Входите, открыто! – раздалось откуда-то из глубины номера, и Анна Ивановна толкнула дверь.

Хозяйки не было в комнате, но было слышно, как в душе льется вода.

– Я позже зайду! – крикнула она.

– Нет-нет, я уже, – возразила Таша. Шум воды стих, и спустя пару минут на пороге появилась женщина.

Анна Ивановна и не сразу узнала ее. Одетая в узкие джинсы и блузку с длинными рукавами, с мокрыми волосами, разрумянившаяся после душа. Таша обладала тем шиком высокого класса, который позволял ей в любой одежде выглядеть королевой. Ко всему еще у нее была тонкая талия, узкие бедра и весьма аппетитная грудь – Анна наметанным взглядом оценила пропорции и вынесла вердикт: идеально!

– А что…

– Что случилось? – рассмеялась Таша. Выглядела она подозрительно веселой и оживленной. – Случилось то, что я вчера встречалась с удивительной женщиной, Анжелой Петровной, – это дочь Светланы Фоминичны. – Таша вопросительно посмотрела на Анну Ивановну, чтобы удостовериться, что той что-то говорит это имя. Анна кивнула.

– Так вот, она сказала, что отдаст мне детей, если я найду достойное жилье за тридцать дней. И я практически нашла его!

– Вы уезжаете? – расстроилась Анна Ивановна.

– Нет, наоборот! Я остаюсь здесь и за тридцать дней построю новый дом, и в этом мне помогут все мои друзья!

– Какая прекрасная новость! – всплеснула руками Анна Ивановна, но ее энтузиазм также стремительно погас: разве возможно за тридцать дней построить хороший дом, где смогут жить пять человек?

Таша предвосхитила ее вопрос:

– Знаете, сейчас есть технологии, позволяющие возвести дом мечты всего за месяц. Дело за малым – нарисовать его план. А у меня, при всем моем богатом воображении, с черчением и геометрией все очень плохо.

Таша невинным взглядом уставилась на Анну Ивановну, и та на секунду задумалась: знает ли молодая женщина, с кем разговаривает? Может быть, хитрит, чтобы привлечь ее к участию в проекте? И тут же махнула рукой – даже если и хитрит, какая разница?

– Ну, Ташенька, вы обратились по адресу, – улыбнулась она. – Поможете мне застегнуть бусы?

Спустя час она сидела в палате Генриха Карловича. Тот выглядел бодрым, румяным и даже немного поправившимся: неужели в реанимации так хорошо кормят?

Анна Ивановна раздобыла у медсестры тоненькую картонную папку, лист бумаги, карандаш, линейку и ластик. После обмена приветствиями и заверений Генриха, что он страшно рад ее видеть, она сунула ему в руки раздобытые сокровища и приказала:

– Рисуйте!

– Что? – искренне удивился Генрих Карлович. – Я думал, вам не нравятся мои картины.

– Они отвратительны, – согласилась Анна, – поэтому рисовать будете под мою диктовку.

– А что мы рисуем? – полюбопытствовал Генрих, сразу же оживляясь и садясь в кровати, чтобы оказаться с Анной Ивановной на одном уровне.

– Мы рисуем новый дом для Таши!

– Зачем? – не понял он.

– Потому что ее старый сгорел, у нее временно забрали детей и согласились их вернуть только в новое жилище. Нынешние технологии позволяют строить модульные дома. Надо только продумать конструкцию. Но я уже все придумала, а вы мне это нарисуете.

– Да вы что? – ахнул Генрих, ошарашенный таким количеством новостей, и сразу же засуетился. Анна мысленно обругала себя: ну что она как чурбан? Когда уже научится быть внимательной к людям? Сейчас его от волнения еще один удар хватит. От досады она зажала в кулаке часть одеяла Генриха и почувствовала, как сильно дрожат ее руки.

– Но Таша с детьми могли бы поселиться у меня, – пробормотал Генрих. – Построить дом за месяц – это просто безумие!

– Она и так живет у вас, – фыркнула Анна. – Ей временно выделили комнату в «Особняке».

– Нет, при чем тут «Особняк», глупости какие! Зачем молодой девушке проживать в доме престарелых! У меня же есть дом! В нем полно места, хватит целый детский дом разместить.

Анна осторожно покосилась на Генриха: может быть, у него и в голове что-то повредилось?

– И где этот ваш дом? – вздохнула она.

– Как где? В поселке. – Генрих хлопнул себя по лбу. – Вот я старый осел, я же не успел вам ничего рассказать!

– Что рассказать? – начала проявлять нетерпение Анна Ивановна.

Генрих осторожно огляделся по сторонам, еще выше сел на кровати и поманил Анну Ивановну пальцем, словно собирался поведать ей огромный секрет, который боялся выдать даже больничным стенам.