Юрий Самсонов - Библиотечка «Красной звезды» № 1 (517) - Морские истории

Что ему ясно стало? Видно, решил, что я штатный хохмач. Но каюту мою на обратном пути все-таки посмотрел. Голову просунул, а дальше уже некуда — я стою. Стою и говорю: «Не правда ли, на ясли похожа, товарищ генерал, только голова и влезает». Генерал назад отклонился и рассмеялся: «Ну, командир, всякое видел, всякое слышал, но чтобы меня с быком сравнивали — такое, признаюсь, только у вас встретил». Генерал оказался понимающим шутку — не обиделся. И даже отобедать с нами остался. А вот командиру юмора не хватило: влепил мне выговор за нетактичное поведение.

С тех пор я всех гостей и тяну в свою каюту, чтобы мнение о себе исправить у командира.

Дед (так в старину инженер-механика величали) хмыкнул и встал.

— Ты вот что, храпани с дороги в моем ящике (так моряки иногда называют свои койки. — Авт .), а я в центральный подамся: стрелять будем. Потом тебе все обскажу — лучше не придумаешь.

Я согласился, дреманул, но все-таки через полчасика вылез в центральный пост. Разобраться, как мне тогда показалось, в стрельбе я так и не разобрался, хоть репортаж и написал, но запало одно сомнение, которое, как потом осознал, оказалось главным, что мне и следовало учесть. Схитрил командир. Вывел он корабль в атаку не совсем удачно. Но из ситуации вывернулся: подвсплыл и дал радио, мол, атаковал «пузырем», прошу добро на атаку торпедой. Хитрость его старший начальник принял, видать, не хотелось низкую оценку лодке ставить, вторую атаку разрешил.

Тогда я впервые познал, что стоит за флотским афоризмом «Торпеда — дура, «пузырь» — молодец». Дело в том, что при имитации торпедной атаки оружие не применяется, а только делается вид. При этом готовятся к стрельбе торпедные аппараты, чтобы и торпедисты тренировались, а по команде «пли» выпускается через цистерны порция воздуха. Это и есть тот «пузырь», который всегда молодец, так как ему всегда можно приписать точное условное поражение цели. А вот торпеде не припишешь: попадет так попадет, а нет так нет.

Вернулась лодка в базу где-то за полночь. Офицеров кой-каких командир отпустил домой, сам сошел, а инженер-механик добровольно остался, так как семья у него была «на югах», а что одному в квартире толкаться.

По личной воле, а может быть, командир подсказал, что корреспондента надо на всякий случай ублажить, инженер-механик сервировал в своей каюте-шкафу стол. Хлеб, колбаса, банка лососевых консервов, банка абрикосового компота, еще что-то и много крепкого чая.

Мы быстро все съели. И тут деду доложили, что рядом стоит водолей.

— Пойдем в гости к водовозам, всех на лодке мою, а сам неумытый хожу. Там же банька — высший класс.

В свете прожекторов почти пустой, а потому высоко торчащий из воды водолей казался привидением. Он тоже недавно вернулся с моря, а потому оброс льдом доверху. Его сходни до пирса не хватало, потому он бросил ее с кормы на бак буксиришки, притулившегося у водолея под подзором.

Когда мы пробрались к сходне, вся моя сонливость мгновенно улетучилась. Это была грубая самоделка, а не сходня: две длиннющие доски с редкими поперечинами — и все обледенелое. Вахтенный у трапа порекомендовал подождать до утра, когда они сходню приведут в порядок. Из-за нее, мол, с водолея сегодня никто сходить не стал. Но дед упрямо крутнул своей кубической головой в такой же кубической шапке и полез на четвереньках, благо зрителей, кроме вахтенного, не было. Раза два ноги срывались — и я мысленно прощался с обогревшим и обласкавшим меня атомником. Но истинный страх испытал, когда сам оказался между буксиром и водолеем на почти вертикально вздыбившейся обледенелой доске. Внизу жадно, как котел в аду, парила на морозе северная, в битом льду вода. Даже если удачно упасть между льдинами, если удачно вынырнуть, то рассчитывать можно только на минут пять — десять отчаянной борьбы за жизнь. Более человек в такой воде обычно не выдерживает. И помочь ведь никто не успеет.

…Баня на ум не шла, давила мысль об обратном пути. Механик же похохатывал и стонал от удовольствия под душем, ни о чем не думая.

С тех пор я познал, как люди сами себе организуют ЧП, а водолей при всей своей безобидности, покладистости отложился в памяти как самое опасное судно.

Познал это и командир «Жгучего», подбив командира «Пулеметчика» преобразить достойный тральщик в водолей. При первом же подходе «Пулеметчика» к «Жгучему» тральщик своим прыгающим носом чуть не задел торпедный аппарат нашего корабля. Случись такое, и командирских слез хватило бы на все стирки и умывания.