Юрий Самсонов - На шестой день

– Роскошно, – сказал капитан. – Удружили, будь они прокляты!

– А нам не любоваться, – ответил Ло Алан. – Свое сделаем, да и отчалим.

– Все равно мерзость, – сказал капитан. Навалившись на подлокотник, он глядел сквозь прозрачный пол рубки. – Мерзость и мерзость!

«Аристократ, – подумал Ло Алан. – Маразматик».

Он замечал, что для капитана все несноснее становится облик диких миров, которые теперь посещала «Конкиста». Ло Алан знал настоящую причину, знал и то, что капитан к старости стал брюзгой, но было и другое объяснение, его Ло Алан благоразумно держал при себе: капитан был родом с Паризаны. И пусть он в юности бежал оттуда, не вынеся скуки чопорного, аккуратно подстриженного мира, пусть он всю жизнь издевался над соплеменниками, которые пасутся на своих газонах, подобно ископаемым коровам Дуоны, и любуются пейзажами, Ло Алан был убежден, что капитана держит в плену и мучает во сне тот закоулок вселенной, который был его родиной, нежно-зеленая страна детства. Недаром старый волк корчит из себя эстета, дает понять: не нашего поля ягода.

Тело планеты неслышно поворачивалось внизу. Горы протягивали к «Конкисте» каменные ножи вершин, жерла вулканов целились, как зенитные пушки, иные из них действовали, размытый дисперсный дымок ненадолго портил видимость. Местность медленно переходила в пустыню, плоскую, добела раскаленную. Континент был ни на что не годен. Ло Алан еще не видел такого глухого угла.

– Удивительно! – вырвалось у него.

– Что? – спросил капитан, и острый зрачок сверкнул в щели между веками.

– Состав атмосферы, – сказал Ло Алан.

– Состав обычный, – лениво сказал капитан.

– В том-то и дело, – Ло Алан произнес это с нажимом. – Мы можем дышать без скафандров. _Кто побывал здесь до нас_?

– Никто, – сказал капитан после недолгого молчания. – На моей памяти никто, и раньше тоже. Этим закутком прежде не интересовались, считали, что бесперспективно. Так оно и есть, по-моему. А если бы... гм, разве здесь было бы так?

– Да, – сказал Ло Алан, – но этот континент неудобен.

– Посмотрим на другие, – оборвал капитан, и по его знаку штурман заставил «Конкисту» перепрыгнуть голубой бугор океана. Лоцман, летящий впереди «Конкисты», разгонял облака.

– Выбирайте место, – сказал капитан. – Как вам – годится? – зрачок снова прицельно сверкнул между веками.

– Пожалуй, – неуверенно сказал Ло Алан. – Букет континентов... капитан фыркнул. – Сделаем облет?

– Поднимемся и снимем, – сказал капитан. – Для отчета довольно.

– Хорошо, – сказал Ло Алан, и планета прыгнула вниз. Через минуту она стала вогнутым диском. Ло Алан снова увидел покинутый только что континент, белые щупальца полюсов, острова в океанах. И стал рассматривать то, что сам назвал букетом континентов.

Один из них – северный – был огромен, он уходил за правый край диска. Очертания его были неуклюжи, бесчисленные полуострова и заливы местами образовали сплошную бахрому, особенно в северо-западной части. Древняя суша, израненная ледниками.

Южный континент казался детенышем возле соседа. Очертания его были проще: почти треугольник, ограниченный океанами. От северного континента его отделяла лишь цепочка внутренних морей. В одном месте цепочка прерывалась: континенты были связаны коротким узким перешейком.

Ло Алан хмуро, чуть удивленно вглядывался: внизу все было иначе, дико, но не безжизненно, напротив, континенты были словно зеленые чаши, льды и желтые проплешины пустынь лишь подчеркивали контраст. Еще одна мысль щекотно брезжила в мозгу, но Ло Алан отогнал ее. Он указал штурману на обширную равнину между двумя реками.

– Сюда.

«Конкиста» снижалась. Стали видны деревья и трава. В лесу поблескивали ручьи. Наверное, сырая жара стояла там, внизу. Сквозь прозрачную броню рубки проникло и коснулось Ло Алана нечто подобное дыханию зверя. Грозные джунгли планеты ждали.

– Райское местечко, – сказал капитан, фыркнув.

Ло Алан промолчал. В конце концов, он только знает свое дело. Оно будет выполнено хорошо. Ло Алана не пустили бы на порог академий Паризаны, никто не привил ему безупречного вкуса, и нет ничего стыдного в том, что ему нравится этот нецивилизованный пейзаж. До этого никому нет никакого дела. Если бы этот старый франт прожил молодость в остове брошенной ракеты среди люмпенов Базарды, если бы он повидал ту дюжину чахлых безлиственных кустиков, которую на Базарде называли – Лес! Кусты росли на ржавчине.