Саймон Ван Бой - Любовь рождается зимой

Молли глядела на гондольера, не видя его. Мальчик потянул ее за руку. И в этот момент на нее обрушилась тяжесть реальности того, что в действительности представляла ее жизнь.

На нее нахлынула усталость и тошнота.

Безоблачное небо пересекла стайка птиц, не ведающих ни о чем, кроме своих маленьких жизней.

Мальчик отпустил мамину руку и опустился на корточки.

Его голова свесилась в ладони. Он снял сандалии. На утреннем жарком солнце его ноги снова стали саднить.

Люди обходили их стороной.

Молли нагнулась и поправила его носки с гусеницами.

«Если ты хочешь попасть на гондолу, надень ботинки», – сказала она ему.

На лодочном причале были и другие мужчины, одетые в полосатые рубашки. Они курили и пили кофе из маленьких чашек. Они поднимали руки, приветствуя друг друга, и кивали головой, не улыбаясь.

За пару минут гондольер, Молли и ее сын забрались в лодку. Мальчик сказал, что лодка напомнила ему по форме усы. Он держался за мамину руку. Ему очень хотелось показать ей, что она приняла правильное решение. У рук есть свой язык.

Гондольер встал на корме, словно превратившись в механическую игрушку, которая направляла лодку, отталкиваясь от голубого дна длинным шестом. Все обернулись в их сторону. Карло шел рядом с ними по набережной, наигрывая свое трезвучие.

« Buongiorno !» – приветствовал прохожего гондольер. Японка захлопала в ладоши.

Молли смотрела во все глаза на людей на балконах. Рестораны начали заполняться. Зловещие персонажи, сновавшие мимо них ночью, пропали, и город наполнялся новой жизнью – тихими и добрыми людьми, которые вставали с солнцем и просыпались ночью только для того, чтобы выпить воды.

Когда они добрались до более широкого места канала, гондольер спустился в лодку и открыл крышку кормы, на которой он стоял. Он откинул замок и достал большой ящик из темного дерева. Гондольер поставил его на скамью между кормой и сиденьем изумрудного цвета, на котором прижались друг к другу Молли и ее сын.

«Что это?» – спросил мальчик.

«Сейчас увидишь, дружище».

Гондольер достал из под крышки кормы тонкий, но твердый черный диск и положил его на верх деревянного ящика. Потом он резко крутанул ручку и опустил на диск толстую металлическую трубку с иголкой на конце.

Поначалу Молли и ее сын слышали только шипение. К тому времени, когда по венецианским площадям разнесся сильный золотой голос Энрико Карузо, гондольер уже стоял на своем месте на корме, открывая рот в такт словам песни.

Прохожие собрались у перил моста и хлопали в ладоши. Дети наблюдали в немом изумлении.

Гондольер открывал и закрывал рот в точном соответствии со словами песни. Людям казалось, что он и вправду поет песню сам. Но голос принадлежал тому, кто умер много лет назад.

Молли откинула голову и закрыла глаза. Она никогда не слышала, чтобы мужчина пел с такой страстью. Она обняла одной рукой своего сына и остро почувствовала, что та любовь, о которой она мечтала, сидела рядом с ней в сандалиях и носках с гусеницами.

Песня закончилась, но иголка продолжала бежать по пластинке. Деревяный ящик шипел, когда они вернулись к тому месту, откуда началась их поездка. Гондольер быстрым привычным движением привязал лодку к остальным, стоящим рядком. У него были старые заскорузлые руки, словно две побитые собаки.

Гондольер сел на скамейку рядом с патефоном.

«Еще раз», – попросил мальчик.

Гондольер снова завел машинку. Заслышав шипение, остальные гондольеры обернулись к нему, бросив свои дела. Он гордо встал на корму, прочистил горло и запел.

Пронзительная красота одинокого голоса поднялась от канала к площади, вытягивая людей из кроватей и от плоских телевизоров к перилам их балконов.

Несколько мгновений голос был слышен даже в зале казино – кто-то сложил карты, кто-то поднял голову от стола.

«О чем эта песня?» – прошептал мальчик своей матери.

«Я не знаю», – ответила Молли.

«А я знаю», – сказал мальчик.

Люди на площади захлопали в ладоши.

Когда пришло время прощаться, маленький мальчик не хотел отпускать гондольера. Они слышали, как бьются вместе их сердца.

Очереди к склепу на площади Святого Петра стали очень длинными. Молодые итальянцы в джинсах продавали воду и яблоки. Гиды стояли неподвижно с поднятыми табличками. В колясках спали дети. Мимо проносились подростки на урчащих дымом мопедах. Распорядители ресторанов зазывали туристов, которые, остановившись на миг, проходили мимо.