Саймон Ван Бой - Любовь рождается зимой

«Но мама, он хороший».

«Все они поначалу хорошие», – ответила она.

Мужчина подмигнул мальчику и поднялся на ноги. Он вынул из кармана три маленьких апельсина.

«Допустим, все они были поначалу хорошие, Mama, – но все ли они умели поначалу жонглировать?» – сказал мужчина.

Мальчик следил за апельсинами не отрываясь. Он ощущал их тяжесть в своих маленьких ладонях.

«Трюк тут заключается в том, что ты волшебным образом ловишь каждый шар в последнее мгновение, не дав ему упасть», – пояснил незнакомец.

«Я хочу попробовать», – сказал мальчик.

Гондольер прекратил жонглировать и нагнулся к мальчику.

Макс взял в руки апельсины и внимательно их осмотрел.

«Они для меня слишком большие».

«А!» – воскликнул гондольер, извлекая из кармана три кумквата.

Молли рассмеялась.

«Кумкваты проложат тебе дорогу к сердцу любой женщины, мой юный друг!»

Мальчик снова посмотрел на свою маму. Он хотел, чтобы она была веселой. Они были в отпуске.

«Мы дожидаемся моего жениха, – сказала Молли. – Он заканчивает дела».

Маленький мальчик положил кумкваты рядом со своими ботинками и тихо сказал гондольеру: «Он проиграл все наши деньги, мистер».

«Он отыграется», – ответила Молли.

Гондольер уселся обратно на парапет и закурил еще одну сигару.

«Курить вредно», – сказал ему мальчик.

Гондольер пожал плечами: «Тебя что, моя бабушка попросила мне об этом напомнить?»

«Нет, – ответил мальчик. – Я слышал об этом по телевизору».

Когда Молли очнулась ото сна, уже занималась заря. Ее сын спал, положив голову на полосатую рубашку гондольера. Гондольер курил, глядя в пустоту. Молли показалось, что это была та же самая сигара.

«Мы, наверное, кажемся вам жалкими», – сказала Молли.

Гондольер задумался на мгновение, потом ответил:

«Вы позволите мне оказать вам и вашему сыну одну услугу?»

«Не знаю, – сказала Молли. – Мой жених наверняка будет не в духе, когда выйдет».

«Ладно, – сдался гондольер. – Будь как будет – просто я думал, что вам понравится».

Между ними широко открылась пара маленьких глаз.

«Понравится что?» – спросил тонкий голосок.

«Понравится быть почетными гостями на моей гондоле – на волнах каналов Венеции».

Мальчик забрался к маме на колени.

«Мы не можем не согласиться», – сказал он очень серьезно.

Молли повернулась к гондольеру.

«Я не знаю, почему вы делаете это для нас, но если бы вы собирались нас убить, то уже давно бы это сделали».

Ее сын бросил на нее сердитый взгляд.

«Он не собирается нас убивать».

Когда они вошли в здание отеля-казино «Венеция», гондольер воздел руки к небу.

«Добро пожаловать в самую красивую страну на свете».

Мальчик посмотрел на статуи, стоявшие в вышине, на краю крыши.

Их белая мраморная кожа блестела в лучах утреннего солнца, их руки замерли на взлете – пальцы чуть вытянуты, подчеркивая значительность их веры.

«Мне кажется, это статуи святых праведников, малыш, – сказал гондольер. – Они хранят меня – и тебя тоже».

Одной статуи не хватало. На крыше было пустое место там, где она когда-то стояла.

«А где вон та?» – спросил мальчик.

«Я не знаю, – ответил гондольер, задумавшись. – Но только представь себе – caro mio , он может быть где угодно».

«Мне кажется, я верю в святых», – сказал мальчик и представил себе, что пропавший святой мог каким-то образом оказаться его отцом.

«Ты на самом деле веришь в святых?»

«Да, верю».

«Тогда ты – итальянец, малыш, самый настоящий – в тебе горячая итальянская кровь. Попробуй сделать вот так. – Гондольер сложил пальцы щепоткой и потряс ими в сторону неба. Мальчик повторил его жест. – А теперь скажи – Madonna ».

Мальчик сложил пальцы, потряс ими и сказал: « Madonna ».

«Отлично, но еще громче, caro , громче!» – воскликнул гондольер.

« Madonna !» – закричал мальчик.

На крик обернулись люди.

«Что это значит? – спросила Молли. – Это не ругательство?»

«Нет, Mama , все очень просто – это значит: я влюблен в этот прекрасный мир».

Мальчик посмотрел на святых, его руки сложились в маленький домик, наподобие церкви.

« Madonna !» – сказал он тем нежным голоском ребенка.

Они прошли втроем через все казино, не обмолвившись ни одним словом.

Несколько печальных душ не могли оторваться от игровых автоматов. В машинах бурлила жизнь.

Двое черных мужчин в костюмах, со сложенными на груди руками, улыбнулись гондольеру.

«Ричард, как она?» – спросил один из них.