Пал Сабо - Пядь земли

Началась весна с цыплят, с пушистых вербных сережек, с цветения мха на кровлях — и вот уже нежная зеленая травка пробивается из-под прошлогодней листвы. По предзимней пахоте тянутся к солнцу настырные сорняки: здесь и осот, и пырей, и окопник, и дикий лук, щетинник, горчак и еще бог знает что. Поначалу росли сорняки гнездами, пучками, а потом сплошным ковром покрыли пашню. Лезет трава и в озимых посевах, а по обочинам дорог, по межам растет чуть не на глазах. Не найдешь в окрестностях голой земли даже с ладонь. Но и хлеба не хотят отставать: тянутся, крепнут не по дням, а по часам. Хорошее это время. Чудесное время.

На лугах камыш, осока, рогоз, кашка двинулись в рост. Где посевы слабоваты, там дикая горчица повылезала, куколь, дикий мак, васильки. Чем толще был снег зимой, тем пышнее, гуще стоят травы.

Мычат телята, поросята визжат, жеребята взбрыкивают, заливисто ржут, поспевая за телегами. По улицам, ошалев от солнца, носятся ребятишки; мужики шагают в поле с лопатой, с мотыгой на плече. Все идет заведенным порядком, как в прошлом, в позапрошлом году. И молодоженам приходится все меньше времени проводить друг с другом. Не все обниматься им да миловаться: этим ведь сыт не будешь. Кто в начале зимы женился, тем еще ничего: успели друг другом насытиться. Ну а кто лишь недавно, на исходе зимы, сыграл свадьбу — для тех короток был медовый месяц… А за зиму многие парни да девки женились, повыходили замуж. Женился и Шандор Макра, который вообще-то вырос в состоятельной семье, да одна беда — многовато у него братьев. Вот и пошел он в зятья к Гергею Кишу: Илонку Киш за себя взял. Дочку старого Киша, которая с Йошкой Красным Гозом раньше гуляла. Получил за ней Макра полклина земли. Да хата ему останется. Да виноградник…

И ведь удивительное дело: мало кто из парней женился на той, с которой гулял. Словно сговорились все парами обменяться. Тарцали, кореш Красного Гоза, за Маргит Шерфёзё ухаживал, а взял Пирошку Пашкуй. Мишка Маркуш женился на красивой вдовушке Эстер Бак, хоть раньше все вокруг Ирмы Балинт крутился. За Ирму Балинт тоже можно не беспокоиться: вышла она за Пишту Бана, который в свое время за той же Эстер Бак ударял. Словом, перепуталось все основательно. Нелегко снова на старые пары всех разделить. Нелегко, да и не стоит…

За зиму перемешалась на свадьбах деревенская молодежь. Словно бы неважно стало: кто богат, кто беден. Да пришла весна — и все поставила на свои места: те, кто состоятельней, свою землю обрабатывают, о своей скотине заботятся; а кто победнее — смотрят, где бы заработать. Кто на поденщину надеется. Кто на земляные работы. Кто в батраки думает идти.

Проходит время — и каждый, глядишь, как-то устраивается. Лишь те еще мечутся, покоя не находят, кто вырос дома в сытости, довольстве, а женившись, оказался сам по себе, на собственном хлебе. Из хозяев, значит, вышел, а к бедняцкой доле привыкнуть не успел. Еще хорошо, что в парнях эти мужики с батраками водились. Постепенно приноравливаются, начинают понимать, что к чему и почем фунт лиха.

В поместье задумали нынче строить свиноферму; эконом уже и насчет рабочих договорился с Шандором Силаши-Кишем, знаменитым социалистом и предводителем местных землекопов. Так что в скором времени можно ждать заработков. А с заработком — и жизнь другая. Вот, скажем, Пишта Бан вино брал в долг у господина Берната на свадьбу… Не беда: подождет господин Бернат, пока начнутся на строительстве фермы земляные работы. Или вот Макра на черный костюм одалживал у крестного. Ничего, еще неделя, две, а там заработает, отдаст долг… Что еще? Хлеб, жир на исходе? Детишкам одеть нечего? Э, потерпят, пока встанут мужики на работу. Поросенка на откорм надо купить? Лишь бы в цене не подскочили поросята, пока идут земляные работы…

Словом, уж так надеются молодые мужики на этот заработок, будто вся их будущая жизнь от него зависит.

Однако так настроены только молодые. А кто постарше, те на какие-то особые изменения в жизни не надеются. Да они уж и привыкли, что все есть, как есть. Не всем богатыми быть, кто-то должен и в бедняках ходить. На том мир стоит. Главное, чтоб человек — богатый ли, бедный ли — человеком был. Как, скажем, трава, дерево, бутон или там, сухая ветка — всегда сами собой остаются, большие они или маленькие, в саду находятся или где-нибудь в поле…

Бежит время; не успеешь оглянуться, как звонарь на колокольне звонит уже для одного священника да для пустой деревни. Ну, еще для ребятишек, которые, болтая сумками, шлепают по пыльной дороге в школу. А взрослые все где-то в поле трудятся.