Пал Сабо - Пядь земли

— Зачем отказываться, если помещику нужен пруд? Там у них инженер есть, он знает, что делать. Должен знать по крайней мере. Машины здесь нужны специальные. Которые землю разрыхлят, а потом уж землекопы легко смогут ее перевезти.

— Интересно. Откуда вы такие вещи знаете?

— Знаю, и все тут. Человек столько всего знает, что и сам порой удивляется. А вообще-то я с землей немало имел дела. Раз даже в Хортобади, например.

Вот и все, спрашивать тут больше нечего. Конец и допросу, и подозрениям. Да и стыдно исправнику: этот простой мужик знает о земле больше, чем он. Хоть и добра желает исправник деревне, и землекопов готов защищать, — что из этого, если не понимает он этих людей… Не знает, чем они живут, как работают… А ведь он должен быть человеком практическим, чтобы мог свое мнение высказать, разрешить, если надо, спор между рабочими и работодателями. Конечно, есть законы, укоренившиеся обычаи, средний уровень зарплаты, однако всего этого недостаточно, если не знает он, кто, что, почему и как делает.. Он, исправник, не знает той земли, с которой кормятся, на которой живут, любят, женятся, умирают миллионы венгров…

В сложных случаях обращается он к кодексу законов, приговор выносит — не разобравшись при этом ни в людях, ни в мотивах их действий.

Все это он ясно видит сейчас. Видит — и ничего не может поделать.

Еще об одном надо ему позаботиться (может, и на это не хватит у него разума?). Дело в том, что из комитатского центра получил он конфиденциальное письмо насчет того, что скоро будут выборы. Пусть, мол, наведет в уезде порядок.

А порядок — это если гладко идет работа на сооружении пруда, в корчме не звучат подстрекательские песни, нуждающиеся в участках для строительства получают их, мужики не запахивают межи друг у друга, навоз вывозится на поля, дети каждый день ходят в школу… Словом, если жизнь в деревне катится, как хорошо смазанное колесо. Тогда деревня спокойна, люди не враждуют, не пишут доносов друг на друга.

А самое главное: при любых выборах правительство может рассчитывать в такой деревне на полную поддержку.

Всем понятно, какое это важное дело.

Вот и приехал исправник в деревню, чтобы сгладить все противоречия, а заодно посмотреть на деревню поближе, лицом к лицу. Насчет участков, правда, ничего уже не поправишь… но старосту придется сменить.

А население деревни — в основном, конечно, мужики — собирается во дворе правления, в коридоре: стоят группками, курят, смеются громко. Странным весельем светятся их лица, будто заботы, нужда неизвестны здесь, будто все живут как сыр в масле катаются… И не поджег староста у Лайоша Ямбора на спине солому, и не бастуют землекопы, и совсем не здесь замяли дело о проломленной стене в корчме господина Крепса (замяли по желанию самого Крепса). И никто не слыхал о том, что участки под строительство хотят распределять на солончаке, — словом, всюду тишь да гладь да божья благодать.

Во дворе, в сторонке, возле бычьего стойла, пятеро мужиков встали в кружок, один что-то говорит, хлопает ладонью по колену и хохочет, прямо корчится от смеха. «И-ха-ха-ха! И-ха-ха-ха!» — выговаривает. И остальные хохочут дружно, вытягивая шеи, как петухи.

Да и остальные шумят; весь двор гудит, как пчелиный улей. То с одной стороны летит шутка, то с другой, одна другой смачней, одна другой заковыристей. Тут и выходит на крыльцо исправник.

Стоит, роется в нагрудном кармане; а мужики, притихнув, смотрят на него выжидающе. Должно быть, что-то важное у него в кармане, раз он туда полез. Однако так ничего и не вытащил из кармана исправник. Ощупал карман изнутри, снаружи; потом оперся руками о перила и начал:

— Дорогие… братья-венгры…

— Ура!.. ура!.. — вдруг завопили мужики. Войска кричат так после одержанной трудной победы.

Исправник глядит удивленно. Приятно, конечно, что так его приветствуют; нет на свете оратора, которому бы это не понравилось. Но в то же время немного странно. Будто незаслуженную награду получил.

— Дорогие братья-венгры, — начинает он снова, и снова подымается крик, «ура» гремит сплошным водопадом. — Да послушайте меня сначала…

— Да здравствует господин главный уездный начальник!.. — выкрикивает Имре Вад, который стоит поблизости. Изо всех сил кричит, даже жилы на шее напрягаются. Остальные с воодушевлением его поддерживают.

— Что это с ними, господин секретарь? — оборачивается исправник назад. Секретарь подлетает к нему, чуть с ног не сшибает. В отчаянии разводит руками: