Пал Сабо - Пядь земли

А что принесет им будущее, этого они знать не могут. Да этого не знает и само дорожное ведомство.

Смеркается. Идут кореши домой. Далеко еще до деревни — добрый километр.

— Тпру-ру… — останавливает кто-то позади них лошадь. — Садитесь, брат Йошка, брат Тарцали. Тпру…

Оказывается, это Лайош Ямбор возвращается с поля в деревню.

Красный Гоз берется за борт телеги с одной стороны, Тарцали — с другой; вскакивают вместе. Садятся на борта, друг против друга.

— Где был, Лайош?

— В Шованхат ездил. А вы-то… не были, что ли, сегодня в деревне?

— Нет. Случилось что? — настораживаются оба. Мало ли что может быть: с семьей что… пожар…

— Эй!.. Пошел… Пошел, Чалый, но!..

— Ну, говори же скорей…

Точно, наверное, пожар. Года четыре назад священника встретили на станции вот так: мол, дом ваш сгорел, преподобный отец. На что священник почесал горько в затылке и произнес: «Не зря, видно, пел я целую ночь: «Дом горит, камыш трещит…» Потому что на именинах был он в дальней деревне.

— Эх… не знаю, с чего и начать, слышь-ка. Для одного из вас — плохо, для другого — хорошо. Я ведь никого огорчать не хочу… Словом, Пашкуиха-то сошлась… в общем, легла… или как уж там сказать… с Ференцем Жирным Тотом… а тому, стало быть, Шандор Пап в корчме голову проломил… в общем, с отцом он сначала поругался, Ферко-то, из-за теленка, которого он в стог зарыл… хе-хе-хе-хе…. — говорит Ямбор бессвязно. А сам лошадей подхлестывает: те несутся; вот-вот телегу разобьют.

Кореши молча глядят друг на друга, а мозги у них работают, как мельничные жернова. Красный Гоз много чего передумал за целый день… да что за день — за все лето, а такое ему даже в голову не приходило. Что так легко все решится. Что так быстро исчезнут с его пути все препятствия. Ведь если это правда, тогда он самый счастливый человек на свете… Суд выдаст развод безо всякого Якова, и денег немного потребуется; не придется отдавать все, что летом заработал… А в будущем году можно Борку поставить под ярмо… Все-таки, хоть ненадолго, а бросит он и земляные работы, и дробление камня, и сахарную свеклу… А главное, ребенку даст честное имя. Хо-хо, еще как даст! И Марика не будет смотреть на него жалостно, так жалостно, что сердце сжимается; и мать не будет вздыхать по ночам… Господи! Это ж такая радость!.. Если, конечно, правду говорит этот болван.

— Экую ты чепуху мелешь, Лайош…

— Я? Чепуху? Да я сам там был. Еще счастье… то есть сначала-то я все пробовал Ференца уговорить, мол, хватит валять дурака с этим разводом, все равно ничего у тебя не выйдет… и все такое, а тут ворвался в корчму Шандор Пап, что твой бык. Размахнулся палкой — и как ему врежет! То есть не ему, а мне… Да только я-то не стал дожидаться, я еще не тронулся, верно ведь?.. — И оборачивается к Тарцали. — Ей-богу, я о твоей теще слова никому не сказал, хоть и знал… да чего там: все знали, а этот зверь — прямо на меня. Не долго быть ему на свободе, вот увидите… Н-но, Чалый! Н-но!.. — Кстати говоря, это отец ему Чалого дал, на время, а он до сих пор на нем ездит.

— Ну что дальше-то? С Ферко Тотом что?

— Сначала говорили, что он того… помер. Да не тут-то было. На нем — как на собаке. И то: дерьмо в воде не тонет, обязательно всплывет… Перевязал его, значит, доктор; а когда старики дела закончили, несут, значит, лампу, а они… лежат рядышком и спят… Хе-хе-хе-хе…

Тарцали смотрит на Ямбора, потом на кореша; потом без лишних слов перекидывает ноги через борт, соскакивает на землю. Руки отряхивает, перепрыгивает через канаву, направляется к деревне прямиком. Слова не сказав на прощанье.

Красный Гоз от правления идет домой пешком, потому что Ямбор свернул к себе, в Церковный тупик. Идет и все больше удивляется: с кем ни встретится, все громко, чуть ли не заискивающе, здороваются с ним, а больше ничего не говорят. Видно, и вправду есть что-то в том, что болтал этот Ямбор.

А уже в переулке попадается ему навстречу Ференц Вираг, староста, принаряженный, в галстуке. Удивляется Красный Гоз: ни разу еще, сколько себя помнит, не видел он старосту здесь.

— Добрый вечер, господин староста, — приветствует его Красный Гоз.

— Добрый вечер, приятель, — отвечает тот и останавливается. Палкой постукивает по краю дорожки. — Ну как?.. Значит, и еще день прошел?

— Прошел. Закончили мы с дорогой, — говорит Красный Гоз и опять удивляется. Не бывало еще, чтобы староста так просто остановился и заговорил с ним.

— Так… Ну-ну. Чему есть начало, тому и конец должен быть. Верно? Неплохо, поди, заработали?