Мариша Пессл - Проснись в Никогда

Я рассказала об Эстелле Орнато.

Воцарилось долгое молчание. Наконец Уитли открыла свой ноутбук и погуглила это имя, потом зачитала вслух скудную информацию о гибели Эстеллы, которую выдал поиск, – четыре предложения в «Саут-Шор сентинел».

– «Стало известно имя четырехлетней девочки, погибшей в среду вечером во время автомобильной аварии в Уотер-Милле», – прочитала она.

– С. О., – сказала я, обращаясь к Марте. – Думаю, это сын Алонсо Орнато.

Разумеется, поиск по словам «Орнато» и «Принстон» выдал страницу на «Фейсбуке»: Себастьян Орнато, перешедший на второй курс. Вверху красовалась фотография Себастьяна в толстовке с эмблемой Принстона. Он был снят в университетской библиотеке, с улыбкой от уха до уха и растопыренными в победном жесте пальцами.

– Бедняжка уверен, что попал в Принстон совершенно самостоятельно, – сказал Киплинг.

– Не могу в это поверить, – мрачно сказала Уитли. – Я знаю, что семейство Джима способно на что угодно. Но стереть существование целого человека? Инсценировать новую смерть, которая выглядит более презентабельно и приемлемо для всех причастных? И при этом выйти сухими из воды?

– Это доказывает, что смерть Джима была самоубийством, – сделав глубокий вдох, заметил Киплинг. – Джим, наверное, чувствовал себя таким одиноким. Таким потерянным. Поэтому он взял велосипед, поехал на карьер и спрыгнул с обрыва.

– Я так не думаю, – отозвалась я.

Все с изумлением обернулись на меня. Я пересказала им то, о чем Джим поведал мне на парковке.

– Если это не самоубийство, что же случилось? – спросила Уитли.

Я порылась в кармане и, вытащив оттуда булавку со шмелем, положила ее на кофейный столик. Глаза Кипа расширились.

– Что это, малышка?

– Джим подарил ее мне в первый учебный год.

– А, точно, – подала голос Уитли.

– Разве ее у тебя не украли? – спросила Марта.

Я кивнула.

– Я только что нашла ее наверху, в шкатулке Уитли.

Уитли, побледнев, впилась в меня взглядом.

– Это ты ее украла, – обратилась я к ней. – Я знаю, что это ты. Ты же у нас известная клептоманка. Разве не так?

– Би, мне так жаль…

– Ты об этом даже не задумываешься. Не думаешь о том, что поступки, которые ты совершаешь походя, причиняют боль другим. Быть твоей подругой не слишком-то сладко. И так было всегда. Но я все равно тебя люблю.

Не обращая внимания на ошарашенный вид Уитли, я объяснила, что за мгновение до пробуждения мне в шею воткнули булавку и я отправилась в прошлое с мыслью о Джиме.

– Это не я, Би, – сказала Уитли. – Клянусь тебе!

– Я знаю. Это Кэннон.

Все разинули рот.

– Он знал, что булавку взяла ты, поэтому стащил ее из твоей шкатулки в первую ночь, когда мы изменили пробуждение. Он хотел сбить меня с пути, а вас всех отправить в вечные блуждания между измерениями. Он не хочет покидать Никогда.

– Думаешь, он имеет отношение к гибели Джима? – спросила Марта.

– Пока не знаю.

– Похоже, Би говорит правду, – с сомнением на лице произнес Киплинг. – Кэннон знает, что мы договаривались в случае чего встретиться здесь. Где же его носит?

– Он скрывается где-то в прошлом или в будущем, – сказала я. – Вообще, есть только один способ окончательно выяснить, что случилось с Джимом.

С минуту все молчали, без сомнения думая об одном и том же.

– Нет, – наконец произнесла Марта, качая головой. – Нет. Об этом не может быть речи, Би. Нет.

– Это вовсе не так опасно, как ты считаешь, – возразила я.

– Еще как опасно.

– Я уже делала это. Отправилась в куда более далекое прошлое, на пять лет назад, случайно. Фишка в том, что в прошлом ты не встречаешься с самим собой. Дублей не бывает. Если ты прибываешь туда, твое прошлое «я» уходит, уступая место тебе сегодняшней.

Марта прямо-таки кипела от ярости:

– Сколько времени сейчас длятся твои пробуждения?

Я пожала плечами.

– Наши – всего четыре часа. – Она покачала головой. – С каждым разом все короче и короче. И дальше будет только хуже. После каждого прыжка в прошлое или будущее шансы на единодушное голосование становятся все более призрачными. Как ты не понимаешь?

Она бросила это мне в лицо с такой яростью – глаза вытаращены, очки съехали с переносицы, – что я захлопала глазами от неожиданности. И Уитли с Киплингом тоже.

Марта умолкла, явно смущенная собственной вспышкой.

– Сколько времени сейчас длятся твои пробуждения? – спросил меня Киплинг.

– Часов шесть.

– Этого хватит, чтобы попробовать?