Александр Проханов - Певец боевых колесниц [сборник]

– За нашу новую жизнь, родная! – Подкопаев поднял рюмку с самогоном. – За мой новый роман!

– Ты уже его написал?

– Только первую главу.

– О чем она?

– Жених и невеста скрываются от знакомых и близких в марийских лесах. В избушке они стелют на стол скатерть-самобранку, и на ней появляются царские яства. На крыше избушки сидит вещая сова, которая предсказывает жениху и невесте несказанное счастье. Жених и невеста ходят в лес по грибы, аукаются и слушают, не пробьет ли колокол, не пора ли домой, где уже топится баня. Жених набрал корзину боровиков, подосиновиков, маслят, а у невесты в корзине множество чудесных сыроежек, розовых, желтых, белых. Они живут счастливо, и их счастью радуются нарисованные на кровати львы. От радости они целуются. За ними приезжают посланцы местных волхвов, чтобы сопровождать на праздник в Священную рощу. Их одевают в белые холсты с малиновой вышивкой, и деревянная сова мигает им на прощание золотыми глазами.

– А дальше?

– Вторая глава еще не написана. Но она уже есть у Господа, и он скоро мне ее продиктует.

После трапезы они собирались на прогулку, но пошел дождь, тихий, шуршащий, хлюпающий в водостоке, булькающий в кадке у крыльца. В открытое окно текли запахи мокрых трав, сырой коры, влажных лесных тропинок.

Подкопаев и Вероника лежали на шаткой кровати. Звук дождя становился неслышен, когда стучало ее сердце, шумело его дыхание, звенела кровать, словно в ней были спрятаны гусли. Когда они в изнеможении лежали, чуть касаясь плечами, звук дождя казался чудесным. Подкопаев, закрыв глаза, говорил:

– Ты любимая, ненаглядная. Я не думал, что могу быть так счастлив. Я буду любить тебя вечно. А когда умру, буду любить тебя оттуда, где нет смерти.

Снова начинали петь спрятанные в кровати гусли. Шум дождя становился неслышен. Только стучало ее сердце там, где прижимались к ее груди его губы.

Они не вставали. Вечером, когда стало темнеть, дождь все еще лил.

Она поднялась, белея спиной, подошла к окну и слушала, как шумит лес. Он видел ее белую спину, голые ноги, волосы, упавшие на затылок. Испытал к ней такую нежность, такую благодарность и любовь, что стало светло и слезно в глазах. И он знал, что счастливее, чем теперь, ему не бывать.

На рассвете дождь прекратился. Подкопаев и Вероника решили пойти по грибы. Они нарядились в брезентовые плащи, висящие в прихожей. Сунули ноги в старые калоши. Подхватили плетеные корзинки. И ушли из усадьбы в лес, который начинался сразу за частоколом. Разошлись в разные стороны.

Некоторое время Подкопаев видел, как Вероника мелькает среди деревьев. А когда скрылась, чувствовал ее чудесное присутствие в просторном лесу. Его калоши блестели, брюки промокли. К ним пристали колючие семена трав. Сверху на плащ капало, а когда пробирался под веткой, на него проливались холодные ковши.

Первый гриб он нашел в траве, отяжелевшей от воды. Боровик светился замшевой шляпкой. Подкопаев осторожно потянул его из земли. Ножка была упругой, твердой, сотканной из крепких волокон. На ее основании темнела кудель грибницы. Изнанка шляпки, губчатая, пропитанная водой, и на ней притаилась маленькая улитка. Подкопаев бережно снял улитку и поцеловал гриб, ощутив на губах лесное благоухание.

Он нашел подосиновик. Великолепная оранжевая шляпка была видна издалека, как горящая лампочка. Когда Подкопаев приблизился, то обнаружил рядом со взрослым грибом несколько маленьких красноголовиков, недавно показавшихся на свет. Он мягко вывинтил взрослый гриб, как вывинчивают лампочку. Не тронул деток, оставив дозревать для других грибников.

Издалека его окликнула Вероника. Ее голос был певучим, с чудесным птичьим переливом. Подкопаев подумал, что она превратилась в птицу и перелетает с ветки на ветку. Откликнулся, слыша, как звук улетает среди стволов, ищет ее в лесу.

Подкопаев забывал искать грибы и просто шел по лесу. Деревья стояли недвижно, переполненные водой, роняли капли. В них было достоинство праведно проживаемых жизней, величие молчаливого созерцания, покой исполненного мудрости разума. Подкопаев чувствовал, что деревья благоволят к нему, знают о нем, прощают ему неведение огромных вселенских тайн. В эти тайны посвящены темные, с опущенными лапами ели, сосны с золотыми стволами, березы с отяжелевшими ветвями, похожими на зеленые мокрые полотенца. Он нашел куст жимолости, нагнул ветвь и стал пить из нее, как из чашки, дождевую воду.

Несколько раз он вспугивал рябчиков. Птица с верещаньем летела из одной елки в другую и пропадала бесследно среди густой хвои.