Александр Проханов - Певец боевых колесниц [сборник]

Подкопаев, сокрушенный садистской сценой, смотрел на араукарию. Ветки ее напряглись, страстно обнимали зал, держали в мохнатых лапах рукоплещущих зрителей, служителей, уносивших клетки с измученными животными.

С первого ряда поднялся Школьник, обратился к залу:

– Сейчас вам принесут изысканное блюдо с берегов Амазонки. Оно делает мужчину неутомимым в любви, а пожилая женщина обретает способность родить. Не всем из вас хватит блюд, но вы можете поделиться с соседом. Итак, пауки-птицееды с берегов Амазонки!

Школьник махнул рукой. На этот взмах появились официанты в белом, с подносами. На подносах помещались тарелочки с кушаньем. В зале возник невыносимый запах падали и горелой резины. Официанты обносили ряды. Школьник взял руками огромного паука. С хрустом сломал хитин. Высасывал пахучую жижу. Надкусывал хрустящие лапки, выдавливал белую мякоть. Гости ели, давились. Некоторых рвало. Не желая показаться старомодными, они через силу ели многоногое, с колючими жалами, существо.

Араукария, казалось, трепетала, сгребала мохнатыми ладонями сгустки отвращения и зловония. Профессор Брауншвейг что-то шептал дереву, водил руками вдоль веток, словно гладил. Дерево выбрасывало из ветвей прозрачные вихри.

– А теперь, господа, эскорт! Сам подбирал, зная вкусы друзей! – радостно воскликнул Школьник.

На сцену стали выходить голые старухи. Теснились у края сцены, улыбались гостям искусственными зубами, белевшими в запавших ртах.

Здесь была огромная старуха с пластами желтого жира, ниспадавшего на бедра, с пухлым животом, половину которого закрывали огромные фиолетовые груди. Она кокетливо раздвигала и сдвигала колени, показывала желтый истлевший клок шерсти.

Рядом была худая старуха с пустыми, висящими грудями, на которых торчали сморщенные, как урюк, соски. Ее седые волосы были рассыпаны по костлявым плечам. Она манила к себе гостей синими пальцами в перстнях.

Тут была одноногая женщина на костыле с розовым обрубком. Были женщины-уроды с огромными непомерными бедрами и вывернутыми ногами в синих венах.

Все улыбались, манили к себе, а потом спустились в зал, смешались с гостями. Те, обнимая их, удалялись в кабинеты. И оттуда слышался хриплый старушечий смех.

К Подкопаеву подошла рыжая, с крашеными волосами старуха, у которой вместо одной груди болтался обрезок. Показывала ему свои подмышки, заросшие седым войлоком. Стала к нему ластиться, выговаривая: «Хау ду ю ду».

Подкопаев смотрел на магическое дерево. Оно вонзало ветви в зал, выстреливало прозрачными взрывами, от которых туманился воздух. Профессор Брауншвейг извивался вокруг араукарии, припадал к ней чреслами, кусал ветки, словно хотел причинить ей боль. Они с деревом танцевали невиданный эротический танец. На губах профессора выступила пена.

Президент Вязов собрал вокруг себя молодежь. Он испытывал воодушевление. Здесь его слушали с обожанием, с доверием. Ему хотелось обратиться к этим свежим очаровательным людям с напутствием.

– Вы должны мечтать. Русский народ мечтатель. Только мечтая о братстве, справедливости, красоте, русский народ мог создать свое великое государство, написать великие книги и великую музыку, выиграть самую страшную в мире войну, улететь в космос. Мечтайте! Мечтайте о недоступном, несбыточном, и тогда оно сбудется!

Президент поднял руку, словно хотел указать на звезды. Почувствовал, как на него налетел ком тьмы, пошатнул, опрокинул навзничь. Он упал, задыхаясь, чувствуя, как вселившийся в него ком тьмы сжигает сердце.

Охрана кинулась его поднимать. Его уложили на диван, и к нему уже спешила бригада врачей, которая неотступно сопровождала его в поездках.

Подкопаев лежал в своей утренней комнате, наблюдая, как полоса солнца из-за шторы плывет по стене. Он сравнивал ее с медленной солнечной улиткой, которая ползет по книгам на полке, по старомодной фарфоровой вазе, доставшейся от бабушки, по выцветшей акварели, нарисованной мамой во время их поездки в Суздаль.

Ночь была сумбурной, скомканной, лоскутной, сшитой из кошмаров и пробуждений. Он вспоминал события двух минувших дней. И эти события тоже казались сном.

Он пытался найти тот завиток, в котором его жизнь повернулась и пошла другим путем, непредсказуемым и опасным. Вечеринка с дурацкой «политической свадьбой» Камилы Вовчек и Лаврентия Бака. Белая простыня, залитая красным вином. Шелестящий блеклый Бритиков, которому удалось выманить его из уютной компании в военный госпиталь. Огромный, похожий на выловленную рыбу генерал Филиппов, в чьей руке текла загадочная темная река. Внезапная смерть генерала, оборвавшая смутный рассказ о каком-то заговоре. Отлетевший женский каблук, и женщина с лазурными глазами экзотической птицы, от которых нет сил оторваться. Его обморок в оранжерее с видениями, о которых уже не вспомнить. Масонский кружок миллиардеров, в который он почему-то был допущен. Жуткий концерт с воем ошпаренных животных, со зловонными пауками и мерзкой старухой, что показывала ему заросшие истлевшей шерстью подмышки.