Борис Кригер - В Бездне

Однако разные люди предназначены для разного соотношения земного и духовного. Есть люди, которые посвящают служению Богу всю свою жизнь. Они отказываются от всего земного, материального, мирского и целыми днями полностью посвящают себя молитве, чтению Евангелия, служению Господу. Они выбирают благую часть.

Истинное спасение души заключается в нашей способности слышать слова Божьи. Нередко говорит Господь в Евангелии: «Имеющий уши да услышит!». Самая главная проблема наша в том, что не видим и не слышим мы ничего. А ведь совершенно очевидные, мистические совпадения ведут нас чётким, однозначным путём к Господу, Церкви, спасению. Но мы умудряемся закрывать на них глаза.

Поэтому Господь стучится в сердца наши, делает в жизни очевидными события, когда призывает нас и говорит: «Идите за Мной, слушайте, выбирайте благую часть!». Но мы не слышим и не хотим Его слышать. Нам удобно и спокойно в мареве повседневных суетливых забот, где не нужно прилагать усилий сердца, использовать потаённые уголки своей души, предназначенные для истинного спасения и веры.

Поэтому мы не должны жить в чутком ожидании посещения Господня. Во всяком событии жизни, во всяком слове, казалось бы, случайно сказанном нам, во всяком совпадении кроется Его послание нам. И это послание ведёт к Евангелию, а значит, и к кресту.

Вот и дождался Герберт на свою голову посещения Господня, да ещё какого! Всего ожидал, но только не предательства жены.

— Батянечка, спасите наши души!

— Ну, слава богу! Это же мой долг, — обрадовался Герберт.

— Не, не так. Я имею в виду SOS! — затрещал притворный голос Савия в телефонной трубке. — Потопла наша Ку-Сю.

Только по весёлым ноткам в его голосе Герберт понял, что, видимо, потопла не окончательно.

— Куся изволила на лодочке покататься. А я поспособствовал.

— Откуда вы взяли лодку? Украли?

— У соседа взяли.

— Значит, украли?

— Экий вы меркантильный, я вам об утопленнице, а вы мне о лодке. Сосед не заметил, а значит, не украли.

— Так лодка-то утонула?

— Не, её вытащили вместе с утопшей, и мы назад приплыли.

— А как же утопленница? Жива?

— Да, вот сидит обсыхает.

— Вода ж ледяная, пневмонию не подхватила?

— Не, только слегка порозовела. Им это на пользу пошло.

— Как же это случилось?

— Ну, сели мы на вёсла, отплыли на середину озера, и тут я, чтобы показать, что она мне всё ещё небезразлична, чуток её веслом огрел. А она, охальница, меня своим веслом так припечатала, что я из лодки оловянным солдатиком сиганул, а равновесие, знаете ли, не выдержало. Остов у Ку-Сю несмотря на стройность, мощный. Сам проверял.

— И что же дальше?

— Ну, как водится, лодочка перевернулась. А Куся-то плавать не умеет. Ну я подумал, если мы вместе выплывать будем, то оба и потонем. Поэтому я поплыл к берегу один.

— А она что?

— А она за перевёрнутую лодку держалась, пока та не пошла ко дну.

— Ну?

— Баранки гну! На берегу мужики повстречались. Я говорю, спасайте-помогайте. А они по кромке воды прогуливаются, щупают водичку и морщатся. Говорят, опасно плыть, как бы хуже не получилось.

— Куда ж хуже-то?

— Ну не знаю… Говорят, спасателей надо вызывать. С вертолётом.

— Вызвали?

— Не, не успели. Ку-Сю на дно пошла. Я говорю им, поздно вертолёт, пора подводную лодку вызывать. Ну, тогда один мужик вспомнил, что у него моторка в кустах заныкана. Поплыл и успел лодку багром подцепить. Так что не волнуйтесь, батянечка, лодка в сохранности.

— А девушка?

— Куся? А чё с ней будет!

— Достали её из воды?

— Зачем? Она так на буксире, держась за лодочку, и выплыла. Живучая — жуть! Вот только беда, ножик я свой обронил.

— Куплю я тебе новый!

— Не надо. Такой не купите. Тем более мой достали.

— Как?

— Так мужик с багром потом ещё раз сплавал и пошерудил по дну. Много чего достал.

— Неужели турецкие коврики нашлись?

— Какие?

— Ну те, что ты украл?

— Нет, их не нашли.

— А что звонишь?

— Ставлю в известность. Если сосед спросит, то это не мы.

— Так говоришь, лодка в сохранности?

— Ну, мужики её малость багром покорёжили, и одно весло мы так и не нашли…

Odi et amo. Quare id faciam, fortasse requiris. Nescio, sed fierisentio et excrucior. «Ненавижу и всё же люблю. „Как такое возможно?“ — спросишь ты. — Сам не знаю, но чувствую так, распинаясь и горько томясь».

Так сказал Катулл, и его давние слова до сих пор очень актуальны.

Какое таинственное явление или состояние могло бы объяснить поведение Эльзы? Оно не было обусловлено физической болезнью, но Эльза одновременно любила и ненавидела. Видимая теплота и искренность выливалась в бессердечие, наигранная участливость скрывала неспособность к сопереживанию, внешнее показное дружелюбие переходило в беспочвенный гнев, импульсивность мешала обстоятельности, а притворное «прости» заменяло неспособность к раскаянию и чувству вины, когда другим причинялся вред. В довершение, весь этот набор зиждился на лживости и неслыханном эгоцентризме.