Борис Кригер - В Бездне

Как только человек на фоне нормальной человеческой жизни становится искренним христианином, с ним начинают происходить события, подобные евангельским историям двухтысячелетней давности. Его гонители в большинстве своём тоже считают себя христианами, но не видят вопиющего противоречия.

Стоит отметить, что обычный городской приют в городе был рассчитан только на женщин с детьми. Бездомным мужчинам некуда было обратиться. Как было сказано выше, муниципалитет запрещал открытие приюта, который уже имел возможность принимать несчастных, потому что соседи были против. И вот зимней ночью бездомный молодой человек сгорел заживо прямо у ворот этого официального закрытого приюта, пытаясь согреться. Только тогда конкуренты Адлеров получили разрешение на открытие приюта, но с рядом оговорок: принимать-то можно всего восемь человек, да и то с ограничением срока пребывания. И уж после этого приют Герберта Адлера преследовали всеми силами.

Оба судебных дела были полны фотографий церковных служб и икон из дома Адлеров как доказательств преступной деятельности Герберта. Да, его судили за церковь! Но в чём же здесь преступление?

Первое заявленное нарушение — это использование собственного дома для совместной молитвы с соседями и игнорирование правила, что канализация не рассчитана на такое количество людей. Значит, если позвать сорок человек и употреблять с ними крепкие спиртные напитки, это будет считаться нормальным — это же частная вечеринка. Приглашение же трёх местных старичков для того, чтобы вместе помолиться, переходило в категорию общественного собрания и являлось преступлением.

Обвинения во втором преступлении тоже оказались максимально надуманы. За первое нарушение Герберта разорили, и теперь, когда человек пытался предоставить свой кров бездомным, чтобы вместе выживать, его обвинили в мошенничестве и обмане государства. Дальше к делу присоединилась налоговая служба и предприняла попытку отобрать у Герберта последнюю верёвку, на которой от всей замечательной кутерьмы можно было бы повеситься.

Суд потребовал выплатить всё полученное за год пособие, в противном случае семью ожидало бы тюремное заключение. Помог Адлерам нищий жилец Дэйв, бывший вышибала и отчаянный курильщик марихуаны. Он получил крохотное наследство и отдал всю сумму за выкуп Герберта и Эльзы с условием, что следующие два года будет бесплатно проживать в приюте. Вместо двух лет он не оплачивал пребывание в доме целых четыре года. Кроме того, он принялся активно помогать Эльзе и Джейку в заговоре против Герберта.

В итоге дом был продан. Перепилив сук, на котором сам же и сидел, Дэйв не прожил и четырёх месяцев после потери жилья. Его нашли мёртвым: голод, наркотики и больное сердце сделали своё дело. Некого было позвать на помощь! Останься он в доме Герберта, ему могли бы вызвать скорую помощь и спасти.

Дэйв всегда говорил, что является атеистом; когда умрёт, он вернётся в этот дом, где единственный раз за всё своё существование жил счастливо и беззаботно. «Я буду являться приведением новым хозяевам этого дома!» — усмехался Дейв. Он был при жизни весьма уродлив, с лицом, с которого не испить воды; его характер также не отличался приятностью.

После потери дома Герберт пытался помогать людям, но его помощь оказалась никому не нужна. Нужен был его дом, а сам по себе Герберт никому не был нужен.

Герберт называл свой приют островом лишних людей — как на свалку, им сбрасывали неугодных и неудобных. Кто-то избавлялся от не в меру сварливых родителей, кто-то — от опостылевших супругов, а кто-то — от надоевших детей. И ведь не было ни одного по-настоящему осиротевшего. Обязательно кто-то у человека имелся, но этот кто-то и знать его не желал. Это и понятно: люди-то тяжёлые, неприятные, проблемные, пьющие и дерущиеся, лживые и бессовестные, блудливые и опустившиеся, но при этом глубоко одинокие и несчастные, и вечно балансирующие на краю гибели.

То, что было немыслимо на нашей родине (где это слыхано, чтобы в Союзе пьющего выгнала на улицу жена или мать? терпели, мучились), холодный западный рассудок вполне допускает и поддерживает. Как удобно жить в своих чистеньких домах, похожих на дворцы, сбросив родных, как ненужный сор, выставив их на улицу так, будто сами родственники ни капельки не виноваты, что эти люди стали такими!

Самое удивительное, приюту помогали вовсе не те, кто избавился от своих неудобных родителей, супругов и чад, а совершенно другие, незнакомые или мало знакомые люди, не замеченные в подобных радикальных чистках собственных семей.