Виктория Токарева - Дом за поселком - Рассказы и очерк [сборник]

Павлуша теперь вынужден был оставаться в поселке, и более того, он боялся выходить даже за свой забор: подкараулят и отметелят. Значит, его компания: бабушка, собака и кот. Родители приезжали только на выходные. Они всегда были заняты и, даже приехав на дачу, все время говорили с кем-то по телефону. Павлуша их не интересовал, был бы жив, здоров и накормлен. А если жив и здоров — поди прочь, не крутись под ногами и не задавай глупых вопросов.

Я поняла: проблемы не кончились. Стрелка — позади, но впереди холодная война между моим внуком и компанией Тончика. Как Америка и Россия. Но Америка далеко, через океан. А компания Тончика — за забором, и Павлушу к ним тянет.

Я набрала телефон некоего Сереги. Серега работал распорядителем по порядку. То есть: поддерживает порядок во вверенном ему участке, следит, чтобы не было посторонних. При этом имеет погоны капитана, человек с опытом. Таких страна ценит и не бросает на произвол судьбы. Пристраивает к санаториям и прочим хлебным местам.

Я позвонила Сереге и спросила:

— Ты Тончика Афонина знаешь?

— Само собой, — отозвался Серега.

— Тончик вызвал моего внука на стрелку, — сообщила я без тени юмора.

— За что? — спросил Серега тоже без тени юмора.

— Павлуша толкнул Тончика в лужу.

— Когда?

— Прошлой весной.

— Почему?

— Захотелось.

— Понятно… И что?

— Мой зять пошел на стрелку и обхамил Тончика. Все испортил и усугубил. И теперь я боюсь, что компания Тончика изобьет моего Павлушу. И вообще Павлуша не сможет выйти за ворота.

— Понятно, — отозвался Серега. — Не волнуйтесь. Я все улажу.

— А как вы уладите?

От волнения я перешла на «вы», хотя Серега был в возрасте моего зятя.

— Дело в том, что я играю с ними в футбол. С Тончиком и его командой.

— Вы играете в футбол? — удивилась я.

— Они играют, а я руковожу. Я у них вроде пахана. Так что не волнуйтесь, все будет в порядке. Пусть ваш внук ничего не боится.

— Боже… — выдохнула я. — Вы меня спасли.

Через пару дней Павлуша гонял со всеми в футбол и делал успехи. Тончик — нападающий, Баран — на воротах, Веля — судья.

У детей короткая память на обиду. Солнце над их головами только взошло и медленно двигалось к своему зениту. Впереди их ждала юность, молодость и вечная весна.

Наш дачный поселок имел два конца. Один конец граничил с санаторием, а другой уходил в великолепный смешанный лес. В глубине леса — река, не широкая, можно легко переплыть, но чистая, стучит по камешкам. Может быть, это не река, а широкий ручей. Не знаю. Дачники ходили в лес, замирали от сумрачной красоты высоких мощных елей, отдыхали на берегу реки, которая текла неспешно, как жизнь.

Однажды в этот райский угол забрели чеченцы. Не боевики, ни в коем случае. Просто в Москве довольно большая чеченская диаспора, и они тоже хотят хорошо жить.

Чеченцы решили выкупить этот кусок земли и построить себе дома, или, выражаясь современно, — «коттеджи».

Чеченцы разузнали, от кого это зависит, кто является начальником здешних земель. Начальником оказался Афонин-старший. Отец Тончика. Его звали Александр. В семидесятые годы было модно имя Александр. Всех мальчиков поголовно называли Александрами. Но в девяностые годы в моду вошли имена Максим, Денис. Мода существует на все, и на имена в том числе.

Александр Афонин был белокурый и голубоглазый, как Алеша Попович с картины «Три богатыря». Чеченцам он понравился с первого взгляда. Они объяснили причину своего визита. Попросили продать кусок леса с рекой.

— Не могу, — ответил Александр. — Не имею права. Эта земля находится в федеральной собственности. На юридическом языке это называется «ничтожная сделка».

— Два миллиона, — коротко сказали посланцы гор, переместившиеся в Москву.

Александр поперхнулся и задумался. Он искал ходы: как обойти закон — и конечно же нашел. Это было время, когда было разрешено то, что не запрещено.

Два миллиона американской валюты поступили на счет Александра Афонина. Он их немедленно переправил во Францию, в банк «Сосьете женераль». Подальше от Москвы, чтобы было не найти.

Александр не жадный, но у него была семья — трое детей и беспомощная жена. Он хотел их обеспечить на всякий случай. И себя он тоже хотел обеспечить. Впереди, как у каждого человека, маячила пенсия, и встречать ее без копейки весьма безответственно и просто глупо. Век чиновника короток. Надо пользоваться моментом.

Афонин дал чеченцам зеленый свет. Чеченцы тут же обнесли забором свою территорию. Забор был из сетки, но добротный. Через него не пролезешь и не перепрыгнешь.