Сергей Лойко - Рейс

«То ли бензин так подействовал, то ли вся вытекла», — успел подумать Алехин, раскрывая сошки ПКМа и взводя затвор.

Он выбил прикладом остающиеся в раме куски стекла и, выставив сошки наружу за раму, чтобы приклад не бил в плечо при стрельбе, прицелился в ближний джип. Оба «уазика» были уже метрах в семидесяти от «Патриота». Их пулеметчику стрелять на такой дороге и скорости тоже было неудобно, но он делал свою работу профессионально. Пули прошили салон «Патриота», переднее стекло сразу разлетелось вдребезги.

Не оглядываясь на Джейн, Сергей начал длинными очередями стрелять по приближающимся машинам. Патроны в коробе кончались, а он так и не сумел ни в кого попасть, Алехин обернулся к Джейн.

Увиденное им не то что удивило, а ввергло его в ступор: «Она просто рехнулась», — пронеслось в мозгу. Одной рукой Джейн держалась за руль, а другой, не глядя, снимала происходящее у нее за спиной своим айфоном.

В этот момент, словно почувствовав его взгляд, она обернулась к нему, не прекращая съемку. Пару секунд они смотрели друг другу в глаза, прежде чем Сергей крикнул, пытаясь переорать рев мотора и свист ветра и пуль:

— Fucking running out of fucking ammo! Can you fucking speed up the fucking thing, woman?!! [89] — Гребаные патроны кончаются! Ты можешь, твою мать, ехать быстрее, женщина?!! (англ.)

«Господи! — успела подумать она по-русски, прежде чем вновь повернуться к дороге. — Как это все красиво!»

Алехин отвернулся и снова стал стрелять. Последней очередью он то ли попал в «уазик», на котором был установлен пулемет, то ли его водитель на очередной колдобине не справился с управлением, только машину преследователей занесло, и она, перевернувшись несколько раз, скрылась в глубоком кювете в облаке пыли.

Второй джип тут же сбросил скорость и отстал.

У самой границы беглецы осторожно обогнали длинную бронеколонну, которая, неспешно гремя, двигалась в сторону России. Десантники на броне БМП и БТРов, не обращая внимания на выбитые стекла «Патриота» приветливо махали руками рыжей девушке за рулем. Они были в хорошем настроении. Война осталась за спиной.

Границу Джейн и Алехин узнали по обгоревшим будкам и черным от сажи остовам пропускников — ее никто не охранял, как и в первый раз. Сразу по пересечении пограничной черты Алехин выкинул в разбитое окно пулемет и кучу еще теплых стреляных гильз, которые сгреб руками. Джейн остановила машину. Они оба спустились на землю. Не произнеся ни слова, Джейн бросилась Сергею на шею и несколько долгих минут стояла, всем телом прижавшись к нему, не в силах отпустить.

Ваня Краснов сидел на завалинке фельдшерского пункта в селе с необъяснимым названием Репяховатый. Жара стояла страшная. Тяжелые капли, одна за другой, скатывались у него с кривого, поблескивающего влагой носа на небритый подбородок, который Ваня все время вытирал кулаком, выплюнув очередную порцию подсолнуховой шелухи. В селе мастеровитей него семечки никто не лузгал — талант от бога. Он бросал их в рот одну за другой, штук пять или шесть, и только потом приступал к замысловатым выкрутасам зубами и языком. Очищенные семечки пролетали дальше в пищевод, а шелуха аккуратно складировалась в надутой пузырем правой щеке, словно в мешочке у хомяка. По завершении обработки каждой новой порции Краснов смачно выплевывал влажное месиво себе под ноги. На вытоптанной земле под скамейкой уже образовалась горка шелухи, похожая на среднего размера лесной муравейник.

Краснов работал здесь последние десять лет, с тех пор как вернулся из армии, где тоже служил фельдшером, окончив до призыва медучилище и не поступив в ростовский медицинский. Работа не пыльная, на полставки, три раза в неделю, чтобы в каком-то чиновничьем кабинете ленивый и осмотрительный столоначальник с осознанием своей неизмеримой полезности ставил очередную галочку в отчет об охвате населения медицинской помощью. В остальные дни Ваня подрабатывал извозом, когда его винтажная тачка была на ходу. Возил сельских жителей за умеренную плату в Куйбышево или даже в Ростов на своем древнем «Москвиче-407» времен «Книги о вкусной и здоровой пище». И то и другое было единственным наследством, оставшимся от дедушки и передаваемом из поколения в поколение. Дедушка был председателем колхоза, честным и принципиальным коммунистом-ленинцем. Ничего толком не нажил, кроме «Москвича». За долгие годы в третьем поколении Красновых предмет роскоши превратился в музейный экспонат.