Сергей Лойко - Рейс

— Значится, так, механики и повара с боевым опытом, — еще раз окинув прикид «командированных» завистливо-беглым взглядом, заключил Гарифуллин. — Выдвигаемся на тридцати двух машинах. Пойдете с ребятами на броне. Вам — БМП номер два три один. Вон он. На первой остановке после границы, а это будет Успенка, я вас больше не вижу. Ферштейн? Моя задача обеспечить транспорт через границу. Дальше сами. Я вас не знаю. Вы меня не видели. Я понятно излагаю?

— Так точно, товарищ майор, — опять за двоих ответил Петр.

— Ну и отлично. Стартуем через полчаса, в двенадцать ноль-ноль. У прапорщика Ферапонтова — вон тот лысый, — получите сидушки, чтобы жопу, по ходу, не отбить. Счастливого пути.

Майор отвернулся и бодро зашагал в начало колонны. Друзья-напарники направились к прапорщику за «сидушками», не особо понимая, о чем идет речь.

If you wanna dance with me… — сквозь наушники «Битлз» оглушали его больше, чем рев «Ми-24», который несся на предельной скорости и так низко, что почти касался макушек деревьев.

Капитан морской пехоты США в отставке Эндрю Михал, или Андрий Михальчик, украинский эмигрант в четвертом поколении, последний раз летал на такой машинке под Фалуджей в Ираке в 2003 году. Эндрю сидел за штурвалом. Вторым в кабине был сам командующий АТО на Донбассе генерал-майор ВСУ Степан Дронов. В грузовом отсеке сзади два спецназовца из отряда «Дельта У», командиром и главным инструктором которого и был американец.

В бронике, разгрузке, со штурвалом в руках и автоматом возле сиденья, в обрезанных черных кожаных перчатках, с непокрытой коротко стриженной серебристой головой, теперь уже Андрий — Эндрю выглядел человеком войны, сделанным из одних прямых углов, будто его собрали из гигантских деталей «Лего». Даже голова у него, с прической бобриком, была не круглая, а квадратная. Индивидуальности его прямоугольному лицу с тяжелым квадратным подбородком придавали шрамы, словно реки или горные гряды на карте, рассекающие лоб, щеки, бритые виски и упрямые, сжатые губы. Следы ранений, полученных в Афганистане, Ираке и Косово.

В возрасте тридцати восьми лет Андрий резко оборвал военную карьеру и вышел в отставку. Случилось это в год, когда у него родился первенец сын и умер отец, от которого он унаследовал среднего размера техасскую компанию Michalchik Foods , специализирующуюся на продаже мяса и мясопродуктов в соседнюю Мексику. Почти столетний семейный бизнес пережил все кризисы и потрясения — от Великой депрессии 1930-х до войны за рынок с аргентинскими «мраморными баронами» 1970-х. «Говядина, сынок, — это продукт, который в мире никогда не выйдет из моды, — сказал как-то его немногословный отец, ветеран Вьетнамской войны Грег Михальчик, добавив не без черного юмора: — Как и пушечное мясо. Из дураков».

Отец знал, о чем говорил. А насчет дураков он, конечно, кривил душей, уговаривая сына не связывать свою судьбу с морской пехотой. Его прадедушка по материнской линии, старший лейтенант кавалерии конфедератов в Техасской бригаде Джеймс Р. Бервелл, и его пять братьев — все погибли при Геттисберге. Семья традиционно гордилась такой памятью, однако у Грега было свое мнение по поводу того, что приобрела бы семья, останься все братья в живых. Когда еще мальчишкой он спросил у отца о его украинских корнях, тот отшутился, сказав, что происходят они от Тараса Бульбы в исполнении Юла Бриннера. «Отчего же тогда дед тебя назвал не Тарасом, а Грегори?» — шутил в ответ Эндрю, но отец только махал рукой. У отца было мало времени заниматься с детьми, и в семье с Эндрю по-украински старалась говорить только его бабушка, когда он навещал ее, приезжая из их родного Аргайла в Хьюстон во время каникул. Бабушка пела ему украинские песни, а однажды, когда Эндрю исполнилось двенадцать лет, подарила ему на день рождения настоящую вышиванку, которую он стеснялся носить. Еще она готовила смешной суп Borsch из свеклы, томатного соуса и мяса, который он, давясь, ел, только чтобы не обидеть ее.

Однако чем старше становился Эндрю, тем явственней пробивалось в нем то украинское, что было в нем заложено природой на генетическом уровне и что бабушка бережно пыталась взрастить и сохранить.

В Косово, шесть лет назад, Эндрю познакомился с тогда еще полковником Степаном Дроновым, который руководил украинским подразделением в составе миротворческих сил. Дронов был русским. Украинским владел, но без крайней необходимости говорить на нем не пытался, тем более что в украинской армии оперативный язык до последнего времени как был, так и оставался русским. Степан и Эндрю общались в переписке по-английски, причем Дронов обращался к нему, называя по-русски — Андреем.