Розамунда Пилчер - Собиратели ракушек

— Но есть банки, дающие деньги в кредит, и безвозвратные государственные субсидии. — Пенелопа подумала о его родителях. Из тех скупых фраз о себе, которые время от времени можно было услышать от Дануса, у нее создалось впечатление, что он вырос в семье, которая если и не купается в роскоши, то во всяком случае хорошо обеспечена. — А что твои родители, не могли бы они тебе помочь?

— Могли бы, но не в такой степени.

— Ты просил их?

— Нет.

— А о своих планах на будущее рассказывал?

— Еще нет.

Такая беспомощность была для нее полной неожиданностью и вызывала досаду. Данус очень ее разочаровал, и она чувствовала, что теряет терпение.

— Я, конечно, не знаю, но, по-моему, нет никаких оснований падать духом. Вы с Антонией нашли друг друга, полюбили и жаждете всю жизнь прожить вместе. Вам необходимо крепко держаться за свое счастье и стараться не выпустить его из рук. Вы просто не имеете морального права упускать такой шанс, он может никогда больше не представиться. Разве это так уж страшно, если придется все начинать с нуля? Антония пойдет работать, в ее возрасте все жены работают. Молодым семьям часто удается сводить концы с концами просто потому, что они умеют правильно расставить приоритеты. — Он ничего не ответил, и она продолжала: — Я думаю, всему виной твоя гордость. Глупая непомерная шотландская гордость. А если это так, то, стало быть, ты думаешь только о себе. Как ты можешь уехать сейчас и оставить ее одну, зная, что она будет очень страдать? Данус, неужели ты можешь вот так отвернуться от любви?

— Я сказал, что есть две вещи. И рассказал вам только об одной.

— А вторая?

— Я эпилептик, — сказал он.

Пенелопа вся похолодела, буквально застыла, не в силах вымолвить ни слова. Она посмотрела ему в лицо, но взгляд его был спокоен и невозмутим, и глаз он не опустил. Ей хотелось обнять его, прижать к груди, утешить, но она не сделала ни того, ни другого, ни третьего. Бессвязные мысли рождались в ее голове, бесцельно разлетались во все стороны, как перепуганные птицы. Вот ответ на все не заданные ему вопросы. И этот человек — Данус.

Она глубоко вздохнула и спросила:

— Ты сказал об этом Антонии?

— Да.

— А мне не хочешь рассказать?

— За этим я и пришел. Меня послала Антония. Она сказала, что вы непременно должны это знать. И что до отъезда я должен объяснить вам, почему уезжаю.

Она положила руку ему на колено:

— Я слушаю.

— Пожалуй, мне следует начать с родителей и Яна. Я уже как-то говорил вам, что мой отец — адвокат. Причем адвокат в третьем поколении. Отец моей матери тоже был адвокатом и членом Верховного суда. Судьба Яна была предрешена — он должен был пойти по стопам отца, поступить в его фирму и вообще продолжить семейную традицию. И из него вышел бы прекрасный юрист, потому что, за что бы он ни брался, все у него получалось как нельзя лучше. Но в четырнадцать лет он умер. И конечно же, мне предстояло занять его место. Я тогда даже не задумывался о своей будущей профессии. Я просто знал, что мне этого не избежать. Обо мне вполне можно было сказать, что я был запрограммирован, как компьютер. Я окончил школу и, хотя я никогда не был таким способным, как Ян, сдал необходимые экзамены и поступил в Эдинбургский университет. Но я был еще очень молод и, прежде чем начать обучение в университете, оформил отсрочку и решил поехать посмотреть мир. Я отправился в Америку. Объехал всю страну, брался за любую работу и наконец осел в Арканзасе на животноводческой ферме, принадлежавшей человеку по имени Джек Роджерс. У него были обширные пастбища, раскинувшиеся на многие мили во все стороны, и я был одним из работников, которые помогали гуртовать скот и чинить изгородь. Я жил в сарайчике с тремя другими молодыми ребятами.

Вокруг ранчо простиралась бескрайняя равнина, и до ближайшего города под названием Слипинг-Крик было не меньше сорока миль, да и городишко был не ахти какой. Мне иногда приходилось возить туда Салли Роджерс за покупками, чтобы пополнить кладовые или привезти Джеку вещи, необходимые на скотном дворе. На это уходил целый день, и трястись туда надо было по проселочной дороге, так что возвращались мы, покрытые толстым слоем ржавой пыли.

Однажды, когда срок моего договора подходил к концу, я заболел. Самочувствие было отвратительное, у меня были рвота, сильный озноб и очень высокая температура. Должно быть, я впал в беспамятство, потому что не помню, как очутился в хозяйском доме. Но именно там я пришел в себя и увидел, что за мной ухаживает Салли Роджерс. В конце концов она меня выходила, и примерно через неделю я почти поправился. Все решили, что я подцепил какой-нибудь вирус, и как только я смог твердо стоять на ногах, снова приступил к работе.