Леонгард Франк - Избранное. В 2 т. Т. 2

Какой-то школьник соскочил с велосипеда и, захлебываясь от желания помочь, объяснил им, как дойти до побережья, не попадаясь на глаза немцам.

Перед ними возвышался крутой холм. Когда они добрались до вершины холма, сердце шестидесятилетнего мюнхенца не выдержало — он упал мертвым.

Спотыкаясь и тяжело дыша, спустились они по узкой тропе, которую указал им мальчик, и увидели перед собой море. Они пустились бежать по берегу, подгоняемые сознанием, что с каждой минутой уходят все дальше и дальше от лагеря. Лишь когда стемнело, они остановились на ночлег, укрывшись под глинистым откосом.

Целью их пути была Англия. Но старый рыбак разбил эту мечту — по всему побережью немцы конфисковали все горючее, чтобы рыбачьи моторные лодки не уходили из Франции. Рыбак сказал:

— Они не хотят, чтобы наша молодежь бежала в Англию. По ночам они обшаривают на катерах с прожекторами все море. Теперь здесь не пройти и весельной лодчонке.

Почернело небо и море. И в этой темноте они всю ночь шли дальше и дальше по побережью.

Четыре мертвых дня провели они в разрушенной каменной хижине, не зная что им делать. Один крестьянин тайком приносил им еду. Треск мотоциклов, проезжавших мимо хижины, настойчиво и неоднократно напоминал им, что, если они останутся здесь, их рано или поздно обнаружат. Но куда податься, они не знали. Позади лежало море, впереди стояла немецкая армия.

В двадцатый раз вышли они на берег Франции, откуда не было ни одной дороги к свободе. Наконец Михаэль высказал новую мысль, она не раз уже приходила в голову его спутникам, но они не решались ее высказать вслух из-за полной неосуществимости:

— Мы можем выбраться из Франции только через какой-нибудь порт на Средиземном море. Единственное, что нам осталось, — это бежать к Средиземному морю.

Криво улыбаясь, австрийский журналист отвечал ему с таким видом, будто он все уже давным-давно обдумал;

— Мы находимся около Атлантического океана, отсюда до Средиземного моря, в частности до Марселя, тысяча километров, а поскольку мы должны делать большой крюк около всех городов и местечек, занятых немцами, нам надо пройти минимум две тысячи километров. И не как-нибудь, а пешком. Поезда не ходят.

Пражец в отчаянии добавил:

— Но ведь между Атлантическим океаном и Средиземным морем немецкая армия.

Михаэль ответил:

— И здесь тоже.

Утром, когда они проснулись, шел дождь. После бесконечных переговоров решили — поскольку реальных возможностей нет — испробовать нереальную: пройти сквозь немецкую армию от Атлантического океана до Средиземного моря.

Пражец, человек боязливый, горестно воскликнул:

— Это верная смерть.

Около полудня, когда кончился дождь, они тронулись в путь. Вещей у них не было. Трое небритых бродяг шли по дороге, где их в любую минуту могли остановить немецкие мотоциклисты. Потом свернули и пошли полем.

Через четыре часа, обогнув занятый немцами городок, до которого по прямой дороге было всего полчаса ходьбы, поднявшись на холм и снова увидев Атлантический океан до возмутительного близко, они поняли, что путь к Средиземному морю из-за всех этих неизбежных обходов займет много-много месяцев.

В деревнях царила странная тишина. Люди иначе переходили привычную уличку, иначе смотрели. Злой рок поразил страну.

Сельский жандарм, который должен был располагать точными сведениями, так как он сам только что возвратился из соседнего городка, заверил их, что немцев в нем нет и, следовательно, там можно спокойно переночевать.

Трое небритых и запыленных чужаков немедленно привлекли в городке общее внимание, но жители держались так, будто они без слов заключили с беглецами союз против общего врага.

По узкому переулку они подошли к пересекающей его главной улице — там перед церковью собралось свыше ста человек, молчаливых и неподвижных, словно они ожидали выноса гроба. Беглецы не видели из переулка, что происходит на главной улице; ничего не подозревая, они дошли до угла и внезапно очутились перед немецкими мотоциклистами и солдатами, которые спрыгивали с грузовиков. Лейтенант, руководивший взятием города, стоял посреди улицы, сигарета почти вертикально свешивалась у него изо рта. Он подозрительно посмотрел на застывших от страха бродяг.

И тут произошло нечто невероятное. Михаэль припомнил — даже теперь у него сильней забилось сердце — сцену на вокзале Ангальтер, когда он под взглядом готового выстрелить телохранителя попросил у Геринга прикурить. Объяснить это странное повторение он мог только тем, что каждый курильщик в волнении или в беде первым делом невольно хватается за портсигар.