Леонгард Франк - Избранное. В 2 т. Т. 2

Через неделю, 22 июня, гитлеровские армии перешли советскую границу. Начался новый этап войны. Мир так же, как и немцы, считал, что Россия будет разбита за шесть недель. Но мир узнал, что в Советском Союзе царит совсем иной дух, чем во Франции.

В октябре, когда нацисты подошли к Москве, а Ленинград был окружен с суши, Матильда снова получила письмо из Лондона. Уэстон описывал ей разговор, который подслушал в трактире на проселочной дороге во Франции.

«…Все тяжелое вооружение, какое было у британцев, осталось в Дюнкерке, — сказал тогда немецкий офицер. — В Англии у них наверняка ничего нет. Ничего у них нет! Нельзя медлить со вторжением!» И с каким-то мистическим предвидением офицер воскликнул: «Если вторжение не будет предпринято немедленно, — кто знает, быть может, нам когда-нибудь придется сказать: в эти дни мы проиграли мировое господство».

Я думаю, Матильда, к словам офицера мы можем добавить: «Напав на Россию, Германия проиграла войну». 7 декабря, без объявления войны, Япония напала на Америку. Отныне сто тридцать миллионов американцев, располагавших крупнейшим промышленным потенциалом, перешли от производства автомобилей и холодильников к производству вооружения.

Весь земной шар был охвачен войной.

Матильда ежедневно читала сводки. Но она никогда не знала, где находится Уэстон: воздушные бои шли в Европе, в Африке и в Азии. Теперь Матильда дала волю своему воображению, небо над всем земным шаром стало объектом ее страха. И сердце ее болело за весь мир. Как-то летом 1942 года Матильда прочла в газете, что из небольшого отряда английских летчиков, участвовавших в «битве за Англию» и сражавшихся против численно превосходящих сил германской авиации, погибло семьдесят процентов. «Какой большой процент», — подумала Матильда, и ее лицо исказила безумная гримаса.

В эту ночь она не могла заснуть. Когда завыла сирена, возвещая, что английские бомбардировщики, направлявшиеся к промышленным центрам Северной Италии, пролетают над Швейцарией; Матильда вышла в сад и посмотрела на небо. Небо, густо усыпанное звездами, казалось светло-серым.

Матильда подошла к кусту жасмина; было так светло, что она различала каждый цветок. Бомбардировщики неслышно летели на большой высоте, их не было видно. Стояла глубокая тишина, но Матильде почудилось, будто Уэстон где-то совсем близко от нее, что он летит над Швейцарией и думает о ней.

Она так страстно хотела видеть его, что позабыла о расстоянии: вот он стоит перед ней на газоне. Сердце Матильды говорит с его сердцем. Молча оно поведало ему самые сокровенные мысли и с дрожью выслушало его ответ. От страха за любимого ей трудно было дышать. Она прервала его.

«Дома у нас все в порядке. На прошлой неделе я перебрала все твои книги, с каждой книги в отдельности я смахнула пыль. Ты найдешь все таким же, каким оставил. Наш дом ждет тебя».

«А ты?» — спросил он.

«Я! — она улыбнулась. — Ты ведь знаешь, что я тебя жду. Я все время стараюсь представить себе, что к перрону подкатывает поезд и ты выходишь из вагона. Когда ты покинул нас, Барбаре было шесть».

Матильда увидела, как омрачилось лицо Уэстона. Вздохнув, он сказал:

«А теперь ей девять. Прошло уже три года! Целых три года!»

«Какой он сильный, — думала Матильда, — он улыбается, он мужественно переносит все, что выпало ему на долю». Ее сердце продолжало говорить с его сердцем.

«Вечерами, когда я выхожу на минутку в сад, я всегда надеваю твой старый плащ».

«Но ведь он слишком велик для тебя».

«Хорошо, что он такой широкий. Я закутываюсь в него поплотнее, так, что мне трудно ходить. Но когда я думаю о тебе, мне всегда трудно ходить, ноги у меня подкашиваются. Только совсем по другой причине! Сам знаешь почему».

Храбро улыбаясь, он сказал:

«Раньше я каждый день смотрел на твою карточку. Когда просыпался и когда засыпал. Но теперь я больше не решаюсь смотреть на нее. Ты знаешь почему».

«Ты так сильно тоскуешь по мне? Что же мне сказать? Что мне ответить на это? Когда ты вернешься, когда?» — шептала Матильда, глядя на светло-серое небо. Но небо оставалось немым.

На обратном пути бомбардировщики снова пролетели над Швейцарией; Матильда уже лежала в кровати. Она спрашивала себя — разбился ли Уэстон или он среди тех, кто возвращается на свой аэродром? Она не шевелилась. Ее глаза были широко открыты. На лице Матильды резко обозначились скулы.

Через несколько часов Матильда наконец заснула и увидела страшный сон, — то был, казалось, ответ на ее безмолвный вопрос: ей снилось, что горящий самолет Уэстона падает в красные клубы дыма, подымающиеся над городом, который охвачен пожаром. Лицо Уэстона из стекла. Он говорит: «Мы исполним свой долг». И его лицо разлетается вдребезги.