Ричард Йейтс - Нарушитель спокойствия

— У меня есть идея получше, — сказал он. — Отвези меня на Варик-стрит.

Борг поморщился, ибо с самого начала боялся услышать эту просьбу.

Несколько лет назад они вместе сняли задешево квартиру на Варик-стрит (полуподвал типа тех, что считаются непригодными для проживания) и обустроили там притончик для отдыха от семейной жизни. Привели все в божеский вид, побелили стены, поставили двуспальную кровать, домашний бар с неслабым выбором напитков, холодильник и кухонную плиту с распродажи и прочие мелочи для создания достаточного уюта, включая незарегистрированный телефон. Идея была такова: если кто-нибудь из них, по выражению Уайлдера, «поймает пташку» — то есть познакомится с милой и легкодоступной девицей, — он сможет уединиться с ней в этом гнездышке на вечер, а то и на пару ночей под предлогом срочной командировки в другой город и проведет это время как счастливый, почти раскрепощенный холостяк. Увы, в теории это звучало лучше, чем обстояло на практике: «пташки» попадались в их сети далеко не так часто, как хотелось бы.

— Сейчас тебе не стоит ехать на Варик-стрит, Джон.

— Почему это не стоит? Или ты на сегодня застолбил это местечко для себя?

— Нет. Я не появлялся там уже несколько месяцев. Но если тебе не помогла уснуть та девчонка в Чикаго, почему ты думаешь, что это сработает с какой-нибудь другой девчонкой здесь?

— Во всяком случае, стоит попробовать. Знаешь Риту? Ну, журналистку в Тайм-энд-Лайф [6] Название манхэттенского небоскреба, в котором расположены офисы издательской корпорации «Тайм», владеющей среди прочего журналами «Тайм» и «Лайф». . Хотя сейчас ей звонить уже поздновато. Может, позвать ту пухленькую? Как ее имя? Та, что замужем за врачом? Нет, погоди: она ведь переехала в Бостон.

— Угомонись, Джон. Попробуй реально смотреть на вещи.

И тут Уайлдер сломался:

— Реально, да. Вот в чем моя проблема. Я никогда не был реалистом. Я тебе не рассказывал о своих киношных планах? — Он залпом допил виски. — Ладно, Борг, я согласен. Еще по стаканчику, и я стану самым отпетым реалистом. Официант!

Он вытянул руку с пустым бокалом так далеко в проход, что мог бы упасть со стула, если бы не ухватился свободной рукой за край стола.

— Нет нужды так громко кричать, сэр, — сказал, подходя, официант.

— А тебе нет нужды умничать, молокосос.

— Послушайте, мистер, я ведь могу отказаться вас обслуживать.

— Вот как? Но ты ведь не откажешься поцеловать мой зад, макаронник хренов?

— Все в порядке, — сказал Борг, щедро выкладывая на стол банкноты. — Все в порядке, мы уже уходим. Вставай, Джон, я возьму твой чемодан.

— Какого черта, или ты думаешь, что я не способен сам нести свой багаж? За инвалида меня держишь?

Однако справиться со своим багажом Уайлдеру оказалось непросто: он застрял в стеклянных дверях отеля и ругался так громко, что все головы повернулись в его сторону, а на пути до Лексингтон-авеню часто ставил чемодан на землю, однажды чуть не сбив проходившую мимо женщину, и все время жаловался то на затекшую руку, то на отдавленную ногу.

В машине он сидел тихо, пока Борг пробирался по запруженным центральным улицам Манхэттена, но, когда они ускорились на Седьмой авеню, начал беспокойно ерзать, приваливаясь плечом к пассажирской дверце и поднимая левую руку, словно защищал ею лицо.

— Ради бога, Пол, нельзя ли снизить скорость? К чему такая гонка?

— Успокойся, Джон, я и так еду медленнее обычного.

В отделении экстренной помощи больницы Святого Винсента вечер выдался суматошный — носилки с больными ставились прямо на пол, над ними склонялись интерны и санитары, немолодая женщина с окровавленным лицом громко стонала на диагностическом столе, — и Борг с трудом нашел дежурного врача: молодого человека в белом халате, сидевшего за столом в отгороженной ширмой нише.

— Доктор, это не то чтобы экстренный случай, но мой друг сильно переутомлен. Он не спал целую неделю и нуждается в успокаивающих средствах. Честно говоря, мне кажется, что у него что-то вроде нервного…

Впоследствии Борг не мог вспомнить, как он закончил эту фразу; ему запомнились только глаза доктора за толстыми стеклами очков, поочередно взирающие на каждого из них. Уайлдер уже давно ослабил галстук и воротник, а теперь попытался расстегнуть еще одну пуговицу рубашки, но так неуклюже, что пуговица оторвалась, упала и юлой завертелась на полу. Доктор предложил ему сесть, и он, шумно уронив свой чемодан, опустился в старомодное кресло-каталку из лакированного желтого дерева — других сидений поблизости не оказалось. Он выглядел маленьким и беспомощным в этом просторном кресле, особенно когда от толчка оно покатилось назад и было перехвачено возникшим невесть откуда санитаром.