Петр Мохирев - Ссыльный край

– А фотографии?

– Я сам всю жизнь с фотоаппаратом хожу и тоже могу что угодно нафотографировать, и на фоне костра, и на фоне лодки, и на фоне катера.

– Слушай механик, ты откуда такой умный здесь взялся, поди, высшее образование имеешь?

– Да конечно, я окончил Новосибирский институт водного транспорта.

Инспектор быстро вышагивал вдоль берега туда, обратно, потом снова поднялся на катер и уже оттуда спросил.

– А лодка с мотором чья у вас?

– Наша это лодка, с Красноярска на теплоходе привезли.

Анатолий стоял и вытирал пот со лба.

– Ну, ты даёшь Влад.

Через некоторое время инспектор снова подошёл к охотникам, на его лице вместо надменности появилась растерянность, но глаза, так – же горели злостью и негодованием.

– Вам меня всё равно не перехитрить, не хотите подписывать бумаги, не надо, я на вас сейчас оформлю вон ту бочку рыбы, что стоит на корме, хотя там и поменьше будет, вас и за это утопят с головой, свидетели у меня есть. – И он кивнул головой на катер. – Оформленные бумаги отправлю, куда следует, а там посмотрим кто умнее.

– Видишь ли, инспектор, если мы не подпишем твои бумаги, это значит, что дело на нас будет передано в суд. А там всех предупреждать будут об уголовной ответственности за дачу ложных показаний и я ни сколько не уверен, что твои люди захотят там подтвердить твой вымысел, мы же на суд ещё приведём того рыбака с Назимово, у которого ты забрал эту бочку и сдавать её не хочешь.

Нечёсов от такого нахальства подпрыгнул на месте.

– Да я сейчас прокурору сообщу о вас, милицию вызову сюда, чтобы арестовали вас, как злостных браконьеров.

– Поторопись только, у нас вот-вот теплоход подойдёт, а ты нас задерживать не имеешь права.

Охотники начали погрузку вещей в лодку, с катера доносился громкий крик Нечёсова по рации. По трапу спустился капитан катера и подошёл к лодке.

– Ну, вы причесали его, я таким злым его ещё никогда не видел, теперь до самого Туруханска плеваться и кричать на всех будет. А куда вы рыбуто спрятали?

Владислав Иванович молча показал глазами на воду и тяжело вздохнул. С катера послышался громкий крик инспектора.

– Поехали!

Катер отошёл от берега, таща за кормой на буксире инспекторскую лодку, и медленно стал выходить на фарватер, оставляя за собой в воздухе шлейф чёрного дыма. «Двигатель плохо прогрели, торопятся уйти» – отметил про себя Владислав Иванович.

На горизонте, из-за поворота, показался пассажирский теплоход. Охотники с вещами сплавлялись к лодкам деревенских мужиков, а с угора с мешком на плече спешил Ерофеич.

– Я всё в леднике собрал, и щук, и уток ваших, и три трёхлитровые банки икры, ведь при нём же не отдашь. – Он кивнул вслед уходящему катеру. – Думаю, уедете вы сейчас, куда я всё это дену, якри вас?

– А мы беспокоились, как бы лодку твою не пришлось увозить, ведь если бы он узнал, что лодка твоя, он бы сразу внаглую с обыском к тебе пошёл, уж слишком он рассердился на нас.

– Я итак с погреба всё повытаскивал и в лес утащил. Вы – то как, влетели?

– Да нет, обошлось.

– Как так, с Нечёсовым не бывает, чтобы обошлось.

– Как-нибудь потом я тебе всё расскажу Ерофеич. – Подошли Анатолий с Виктором.

– Ерофеич, извини, самоловы мы не выбрали, не успели.

– Да выберу я их сам, сегодня же, и свои выберу, мне рыбы хватит, наловился уже, якри её.

Лодка сделала большой полукруг, вышла вслед остановившегося теплохода и быстро приближалась к нему. На нижней палубе лодку встречали несколько членов команды. Анатолий прикоснулся к руке Владислава Ивановича и, глядя ему в глаза, тихо сказал.

– Ты прости нас Влад, мы оказались тебе плохими напарниками.

– Как сказал бы сейчас Ерофеич – Бог простит.

– Чтобы ещё когда-нибудь заниматься этими самоловами? Больше никогда Влад, слышишь, никогда…

Игнат сидел на толстой сваленной сосне с только что отрубленными сучьями и жадно курил беломорину, было жарко и от нещадно палящего в небе солнца, и от тяжёлой нудной однообразной работы. Он исполнял обязанности обрубщика сучьев в бригаде лесозаготовителей, здесь ума много не надо, главное, чтобы топор был остро наточен, да силушка в руках водилась, тогда и работа не в тягость. Если дерево толстое, да высокое, тогда от глухого удара о землю сучья сами с треском отскакивают от ствола, если же оно молодое и по всей своей длине утыкано сучьями, то и падает оно мягко и неслышно, вот здесь-то есть где разгуляться топору. Пройдёт вдоль него сучкоруб и уже не дерево лежит на земле, а хлыст и трелевать его тогда трактору гораздо легче. Видя присевшего покурить Игната, со стороны дороги к нему подошёл мастер Виноградов и сразу же незлобиво заворчал.