Валентин Богданов - Раздумья в сумерках жизни

В день отъезда с работы отпросилась пораньше и пришла домой после обеда, чтобы, не спеша собраться в дорогу и доделать кое-какие семейные дела. Однако не утерпела и снова надела новое платье, которое ей так сильно пришлось по душе, как никакое другое в её жизни. Повертелась перед зеркалом, любуясь собой, и, тяжело вздохнув, присела за диван. Стало немножко грустно от одиночества – не перед кем покрасоваться в новом платье, на сердце ощутила необычную тяжесть.

Вдруг зазвонил телефон, она подняла трубку, выслушала и с побелевшим лицом и трубкой в руке безвольно опустилась на стул, растерянная и подавленная. Телефон настойчиво издавал гудки, и она, будто испугавшись этого, торопливо положила ее на место. Сестра мужа Анна с тяжёлым чувством сообщила ей, что Роман с женой два дня назад уехали в заграничную командировку работать по контракту на три года и что он просил их не беспокоиться. Обо всём остальном он ей сообщит по телефону, чуть позднее, как устроится на новом месте. Больше ни о чём Анна говорить не стала и торопливо закончила разговор. Даже не спросила о племянниках, которых любила и скучала по ним. Растерянная и убитая этим дьявольским сообщением, Ксюша медленно и осторожно, будто боялась кого-то вспугнуть, побродила по комнате, о чём-то раздумывая, машинально подошла к гардеробу мужа и настежь распахнула створки. Было неудержимое желание во всю силушку закричать в эту безответную пустоту, где висели его костюмы, и от отчаяния зареветь, но сдержалась, увидев в углу мешок, набитый оставленными вещами бывшего мужа. Не раздумывая, с досадой сняла с себя платье, затем всё содержимое вытряхнула из мешка и молча, упорно и старательно, начала все его вещи встряхивать от пыли, чистить, гладить и снова развешивать в гардеробе на плечики. Покончив с этой работой, взяла свою обнову, расправила её перед собой, придирчиво ещё раз осмотрела, прижала к лицу и от нахлынувшей обиды расплакалась. Затем повесила платье рядом с костюмами мужа, укрыла всё это специальной накидкой, закрыла дверки и, раскинув руки в стороны, обняла их, будто прощалась со своим прошлым навсегда и во весь голос разрыдалась. «Неужели всё её семейное счастье так свободно поместилось в этот ящик?» – мелькнуло у неё. Мучительно больно и до истязания тяжело давался Ксюше разрыв с любимым мужем и той счастливой жизнью, какой они прожили с ним около двадцати незабываемых лет.

Немного успокоившись, Ксения устало прилегла на диван и печально задумалась, вспоминая всё, что с ней произошло за последние дни. Беспокоила Маша, явно начинавшая понимать, что между матерью и отцом произошло что-то нехорошее. В один из вечеров, когда они укладывались вместе спать, Машенька доверчиво прижалась к её уху и горячим шепотком спросила:

– Мама, а ты папу любишь?

Ксюша, не задумываясь, согласно кивнула головой и одними губами шепнула в ответ:

– Да.

Немного помолчав, заботливая доченька с достоинством ответила:

– Я тоже папу люблю, – и через некоторое время уснула самым приятным детским сном.

Через несколько дней снова спросила:

– Мама, а ты папина?

– Да-а, – неуверенно ответила Ксения и услышала её радостный ответ:

– Я тоже папина.

Потом Ксения об этом часто задумывалась и пришла к неожиданному выводу, что Машенька в свои пять лет понимает гораздо больше, чем можно подумать, и это надо принять во внимание, пока не поздно.

Сыновья в этот день пришли домой почему-то раньше обычного. По их виду она поняла, что они уже обо всём знают, видимо отец им позвонил или Анна успела это сделать раньше. Но для неё даже лучше было, поскольку ни к чему были им эти горькие объяснения с матерью, морально неприятные и тяжёлые для всех. Ужинали молча, лишь изредка говорили что-то незначительное, да сыновья порою исподлобья бросали на измождённую мать вопросительные взгляды, которые она старалась не замечать. За весь вечер об отце никто не сказал ни слова, и невольно им казалось, что он уехал от них в бесконечную даль, откуда никогда больше не вернётся. Это ощущение было подавляющим, нагоняло уныние тоску и овладело всеми безоговорочно. Прощаясь перед сном с матерью, они доверчиво к ней прижались и чуть дольше задержались, как бы мысленно её подбадривали: «Не робей, мама, мы тебе никогда не изменим и всегда будем с тобой». Она в ответ ободряюще улыбнулась, погладила их непослушные волосы и пожелала им спокойной ночи. К её удивлению, уснули они с Машенькой в эту ночь легко и спали так сладко и безмятежно, как спят только люди с чистой совестью. И кто бы ни поглядел на них, спящих, невольно в изумлении воскликнул бы: «Да не тревожьте сон ангелов, они сами проснутся и будут делать нам, грешным, только добро!»