Валентин Богданов - Раздумья в сумерках жизни

Домой в тот вечер после работы Василий Петрович возвращался усталым и почему-то недовольным собой, но не из-за того, что не до конца разгадал задачку внука, а из-за чего-то другого, о чём сразу не мог догадаться, пока не пришёл домой. Ужинал он в этот раз лениво, нехотя. Жена Таисья суетилась по кухне и, поглядывая на мужа, протяжно и вопросительно произносила:

– Ваасиилий! Ваасиилий!

А он, занятый своими размышлениями и ужином, особого внимания на её вопросы не обращал, пока она прямо не спросила, вплотную подойдя к столу:

– А получку-то пошто, Василий, мне не отдаёшь, забыл што ли?!

И только сейчас он оживился и внутренне ахнул, вспомнил, что, занятый работой, а больше размышлениями о философском уклоне, совсем запамятовал о зарплате, которую выдавали в этот день, и не получил её, что случилось с ним впервые в жизни. Но, стыдно сказать, чем он больше кипятился, объясняя жене забывчивость в день получки, тем неубедительнее выглядело его оправдание, и это обоих раздражало. Как мог, он терпеливо, но с лёгким волнением, сбивчиво снова и снова, пытался ей объяснить свою забывчивость, но возмущённая Таисья ему почему-то не верила и упорно настаивала, чтобы он отдал ей деньги. Назревал нешуточный семейный скандал, очень редкий между ними в последние годы, но неожиданно и продолжительно зазвенел в коридоре звонок, и Василий Петрович, озадаченный этим, заспешил к входной двери.

В открытых настежь дверях стояла кассирша их цеха Алла Ивановна и личный шофёр начальника цеха, имя которого он забыл.

– Наверное, Василий Петрович, живёте вы богато, раз получку не стали наравне со всеми получать? Мне-то её оставлять в кассе на ночь запрещено, а сдавать в центральную кассу возни много, вот и прикатили к вам домой. Уж не обессудьте! – торопливо и сердито высказывала она ему упрёки, отсчитывая на столе его зарплату.

А с подобревшего лица Василия Петровича всё это время не сходила блаженная улыбка праведного человека, и он добрым взглядом щедро одаривал свою жену, присмиревшую и смущённую всем происходящим. Радостно и приятно было ему осознавать, что начальство так прилюдно его уважило, даже домой привезли получку, чего никогда в жизни не случалось. А после, как кассирша уехала, он молча и деловито отсчитал нужную сумму, накинул одежонку и быстрёхонько, насколько мог, смотался в ближайший магазин, откуда вернулся с четвертинкой водки. Этого неотложно требовала нынешняя ситуация, и себя надо было привести в нормальное состояние, сдобрить водочкой. Умная Таисья молча и покорно выставляла нужную в таких случаях закуску, а с посветлевшего лица Василия Петровича не сходила счастливая улыбка человека, сделавшего доброе дело, а какое, он и сам не мог точно назвать.

Да это и понятно. Любое добро приходит в счастливую семью почти незаметно, только несчастье ломится к человеку всегда неожиданно. Он и не слышал, как сзади к нему подошла Таисья, ласково прижалась к спине своими тёплыми грудями, да ещё нежно коснулась губами его облысевшего затылка и с придыханием прошептала: «Вася-я!!!» Он замер от её ласкового обращения к нему, какого давно не слышал, и обернулся, чтобы обнять жену и сказать ей самые ласковые слова, какие сохранила память, но тут с шумом открылась дверь, и вошёл Серёга, вернувшийся с занятий. Он небрежно поприветствовал их, «добрый вечер», и молча сел за стол поужинать, нахмуренный, явно чем-то недовольный. От неожиданности Василий Петрович коротко ответил на его приветствие и сказал ему, чтобы сгладить заметное смущение от общения с женой наедине:

– Слышь, Серёжа! А твою-то просьбу я выполнил, только не до конца, надо бы нам вместе коекакие моменты обсудить, а дальше сам домыслишь. Думаю, справишься.

Сразу внук ему не ответил, заканчивал ужин и, только встав из-за стола, на ходу вскользь бросил:

– Да не надо, деда, раздумывать над этой заморочкой, это преподаватель сказал для потехи, а мы принял всерьёз, но коллективно ответили, и тоже с философским уклоном.

От его небрежного ответа Василий Петрович помрачнел лицом, казалось, даже покраснел до корней жиденьких волос, и так ему стало обидно за себя и стыдно перед женой, что он долго сидел и молчал, низко склонив седую голову над столом. «Иждивенцем внук растёт и без душевной чуткости, – тяжело раздумывал Василий Петрович, – и какой из него человек выйдет, когда выучится, угадать трудно. Его родители на Севере горбатятся второй год, на квартиру зарабатывают, а его воспитанием должны заниматься мы, старики, вот и результат воспитания сегодня выявился, так что на душе противно». Ведь цельный день он ухайдакал на разгадывание заморочки, даже получку из-за этого забыл получить, а внук и разговаривать об этом не захотел. «Надо признать, пропащий денёк у меня сегодня выдался, хуже поди-ка и не бывает», – заключил он.