Гийом Мюссо - Девушка и ночь

Тут на лестнице послышался шум – хлопнула дверь. В комнату ворвался Франсис Бьянкардини в сопровождении своего сына и начальника стройплощадки. Отец Максима был верен себе: всклоченные седые волосы, кожаная парка в пятнах краски, грудь колесом и непомерно большое брюхо.

– Ну как ты, малыш? – спросил он, пытаясь заглянуть мне в глаза.

Я был не в состоянии отвечать.

Грузное тело Франсиса, казалось, заполняло всю квартиру, хотя его кошачья, решительная походка совсем не вязалась с неповоротливой тушей.

Франсис стал посреди комнаты и какое-то время оценивал ситуацию. Его лицо не выражало ни единого чувства, как будто он всегда знал, что этот день когда-нибудь настанет и ему было не впервой лицезреть подобную драму.

– С этой минуты я беру все в свои руки, – объявил он, глядя то на Максима, то на меня.

Думаю, только услыхав его голос, бесстрастный и степенный, я наконец понял, что маска толстомордого фашиста, которую Франсис Бьянкардини натягивал при людях, нисколько не соответствовала его истинной натуре. В эту горестную минуту стоявший передо мной здоровяк больше походил на неумолимого главаря банды. Франсис напомнил мне эдакого крестного отца , и, если бы он смог каким-то образом вытащить нас из этой передряги, я был бы готов тут же поклясться ему в верности.

– Здесь надо прибраться, – сказал он, обращаясь к Ахмеду, начальнику стройплощадки. – Но сперва сходи-ка и достань из грузовичка брезент.

Ахмед был бледен, в его глазах читался страх. Перед тем как исполнить указание, он, не удержавшись, спросил:

– А дальше что, хозяин?

– Замуруем его в стену, – ответил Франсис, кивнув подбородком на труп.

– Какую еще стену? – удивился Ахмед.

– В спортзале.

Наши дни, 13 мая 2017 года

– Я больше никогда не говорил с отцом на эту тему, – заверил меня Максим, закуривая сигарету.

Солнечный луч позолотил глянцевый корпус его зажигалки «Зиппо», украшенный репродукцией японской гравюры « Большая волна в Канагаве». Мы вышли из душного спортивного корпуса и направились к Орлиному гнезду, узкому, поросшему цветами карнизу, который обрамлял длинный каменный карниз, нависавший над озером.

– Я даже не знаю, в каком месте он замуровал труп, – продолжал мой друг.

– Может, сейчас самое время спросить у него, а?

– Мой отец умер этой зимой, Тома.

– Черт, очень сожалею!

В наш разговор вкралась тень Франсиса Бьянкардини. Отец Максима всегда казался мне несокрушимым. Как скала, о которую разбивались все, кто по глупости хотел взять ее приступом. Но смерть не обычный противник. В конце концов она всегда побеждает.

– Отчего он умер?

Максим глубоко затянулся, сощурившись.

– Это печальная история, – предупредил он. – Последние годы он большую часть времени проводил у себя дома в Аврелия-Парке. Помнишь, где это?

Я кивнул. Мне был хорошо известен этот роскошный квартал, уютно расположенный на взгорье над Ниццей.

– В конце года тамошние владения стали мишенью целой серии ограблений, порой довольно жестоких. Бандиты дерзко проникали на виллы, даже когда там были хозяева. Мерзавцы держали их взаперти и пытали.

– И Франсис тоже попался им под руку?

– Да. На Рождество. Хотя дома у него всегда было оружие, воспользоваться им он не успел. Налетчики мигом скрутили его и стали избивать. Он умер от сердечного приступа – не вынес пыток.

Грабежи. Одна из напастей Лазурного Берега – результат облицовки бетоном побережья, бесконечных заторов на дорогах и перенаселенности из-за неизбывного притока туристов…

– Тех, кто это сделал, арестовали?

– Угу, это была банда македонцев. Причем хорошо организованная. Кое-кого из них полицейские схватили – то ли двоих, то ли троих, и теперь они сидят за решеткой.

Я облокотился на парапет. С полукруглой ископаемой террасы открывался захватывающий вид на озеро.

– Кроме Франсиса, кто еще знает про убийство Клемана?

– Ты да я, и все, – заверил меня Максим. – А моего отца ты знаешь: он не из болтливых…

– А твой благоверный?

Он покачал головой.

– Черт, даже представить себе не могу, чтобы он узнал такое от меня. Жизнью клянусь, я никогда и ни с кем не говорил на эту тему.

– Но ведь был еще Ахмед Газуани, начальник стройплощадки.