Дарья Бобылёва - Сборник произведений

— С добрым утром, милый город! — свирепо рявкнул сосед. — Сердце Родины моей!

— Как что? — возмутился дракон. — Это же песни заведомо материалистического содержания! Он и «Взвейтесь кострами» поет, и про бронепоезд, и про караваны ракет! Это ж пропаганда идеологии, открыто отрицающей меня! Он оскорбляет мои чувства, — и дракон опять огненно икнул.

Участковый вернулся обратно на лестничную клетку, достал блокнотик, написал что-то на листе и оторвал его.

— Вот, уважаемый, — сказал Водогреев. — Обратитесь-ка по этому адресу.

На листочке было написано: «Квартира № 126. Рыцарь».

Глаза дракона вспыхнули золотистым счастьем.

— Рыцарь?! — воскликнул он. — Настоящий рыцарь?! И он будет со мной биться?!

— Насмерть, — ухмыляясь в усы, заверил его Водогреев.

— Спасибо! — рычал вслед участковому дракон, пуская от радости дым из ноздрей. — Спасибо, доктор!

Водогреев перегнулся через перила:

— Я не доктор, я участковый ваш. Водогреев.

— Спасибо, Водогреев!

Над дверью следующего жильца был прибит большой, немного облезлый герб Советского Союза. Водогреев посмотрел на пухлые колосья в ленточных конвертиках и с тоской подумал, что он сегодня не только не обедал, но и уже, получается, не ужинал.

Дверь открыли, не снимая цепочку. В щель высунулся волевой небритый подбородок. Где-то в сумраке над ним посверкивали бдительные глаза.

— Орленок, орленок, взлети выше солнца! — не поздоровавшись, с вызовом пропел жилец. — И степи с высот огляди!

— Здравствуйте, гражданин, — вежливо сказал Водогреев.

— Тамбовский волк тебе гражданин! — огрызнулся жилец. — Все выше, выше, и выше! Стремим мы поле-ет наших пти-иц!

— Я ваш участковый, товарищ, — быстро сориентировался Водогреев. — На вас дракон снизу жалуется. Говорит, вы его вокально отрицаете.

— И в каждом пропеллере дышит! — ожесточенно пел товарищ. — Спокойствие наших границ!

— Вы не могли бы прозой выражаться? — попросил Водогреев.

— Нам песня строить и жить помогает! — парировал товарищ. — Она, как друг, и зовет, и ведет!

— И тот, кто с песней по жизни шагает, — неуверенно подхватил участковый. — Тот никогда и нигде не пропадет!

— Есть возможность вернуться обратно, — заговорщически шепнул жилец. — Пломбир по 20 копеек, метро — пятачок. У антиобщественного элемента сверху есть машина времени. Слышал характерные звуки. Пока не предоставит — буду петь в знак всенародного осуждения. Родина слышит, родина зна-ает! — и он захлопнул дверь.

Водогреев не знал, как вести себя с антиобщественным элементом, у которого есть машина времени. Поэтому сначала он просто ходил туда-сюда по лестничной клетке и морально готовился. Потом все-таки позвонил.

Элементом оказался невзрачный гражданин усталого вида, с покрасневшими глазами и печатью какой-то тяжелой думы на небольшом челе.

— Я ваш участковый, по жалобе, — строго сказал Водогреев.

Гражданин вздохнул.

— Вы только не переживайте, может, это клевета и ложный донос, — смягчился Водогреев. — Или сезонное обострение. Но гражданин снизу утверждает, что вы скрываете от народа машину времени.

— Нет у меня никакой машины времени, я вообще — электрик, — хмуро ответил невзрачный гражданин. — У меня ни машины времени нет, ни вечного двигателя, ни приличной зарплаты.

— А звуки характерные тогда откуда? — не сдавался Водогреев, которому отсутствие удивления на лице электрика показалось подозрительным.

— Это я беспокоюсь, — немного смутился электрик. — Потому что у меня тут вещи происходят.

— Какие вещи?

— Необъяснимые с точки зрения физики.

— Ну это нормально, — успокоился Водогреев. — У вас тут в доме вообще такое происходит, что я уже на пенсию хочу.

— Это не нормально, а паранормально, — возразил электрик. — Вы посмотрите. Такие вещи происходить не должны, они покоя и сна лишают.

Водогреев проследовал за гражданином и обнаружил, что у него в квартире везде горит свет. Сияли люстры, бра, торшеры, и даже карманный фонарик, лежащий на тумбочке в коридоре, был включен.

— Может, если все погасить, то с покоем и сном как-нибудь наладится? — предположил Водогреев.

Гражданин покачал головой. Он повел Водогреева в комнату и начал последовательно, несколько даже торжественно выключать осветительные приборы. Водогреев почему-то заволновался и вспомнил о супруге.

Наконец электрик выключил последнюю лампу — настольную. Но темнее не стало, хотя за окнами наблюдалась чернота с оранжевыми всполохами, сигнализирующая о том, что наступил нормальный городской вечер.