Яна Андерс - Богиня и Зеленый сыр

– Будем!

– Нет, Лер, так не пойдёт, – остановил его Олег. – Я считаю, надо расширить тему.

– Олег, лучше ты скажи тост! – закричали Лиза и Надя.

Олег встал, поднял свой бокал и оглядел собравшихся. Все притихли.

– Когда мы учились в школе, – сказал он, – всем нам казалось, что самое лучшее – впереди. Когда мы стали старше, многим из нас стало казаться, что наши лучшие годы уже позади. Я думаю, что чтобы не пропустить самое лучшее время в нашей жизни, надо радоваться настоящему! Так выпьем же за настоящий момент, друзья, и за всех нас! За то, что мы вместе здесь и сейчас!

– За наше настоящее! – закричали собравшиеся за столом. – За нас!

Все чокнулись и выпили. Какое-то время за столом было тихо, раздавался только звон ножей и вилок. Когда все утолили начальный голод, начали вспоминать смешные случаи из школьной жизни.

– А помните, у нас в классе учился Костя Мензелинцев? Его ещё все дразнили «Мензуркиным»? – спросил Миша Кузнецов.

– Да, да, помню, ужасный был приколист! – сказала Лиза Королькова.

– Я помню, у нас учительница химии заболела, и вместо неё к нам пришла практикантка, – сказал Миша. – Она что-то объясняла, а Мензелинцев развернулся на сто восемьдесят градусов и с кем-то болтал на задней парте. Она раз сказала: «Прекратить разговоры!», два сказала, а он вообще внимания не обращает. Она у меня спрашивает: «Как его фамилия?» А я на автомате говорю: «Мензуркин». Она подошла к нему, взяла за плечо и говорит ему: «Мензуркин, а ну-ка перестань болтать!» Он обалдел и говорит: «Я?» Она ему: «А разве ты не Мензуркин?» А он ей: «А вы не колба?»

За столом раздался дружный смех.

– А я помню, – сказал Женя Гаврилов, – как Чесноков в десятом классе у Олега на дне рождения напился и приставал ко всем с дурацким вопросом: «Ну ты мне скажи кон-крен-ко, почему ты считаешь, что я пьяный?!», когда он уже лыка не вязал и едва стоял на ногах.

– Лукин, а помнишь, как ты подрался с Вадиком Деевым? На дискотеке? – вспомнила Лиза.

– Да, помню, помню, – ответил Олег. – Я ему тогда губу расквасил, а он мне бровь рассёк. Вон шрам до сих пор остался.

И Олег продемонстрировал сидящим за столом тонкий белёсый шрам над правой бровью.

– А из-за чего вы подрались-то? – спросила Надя Сидорчук.

– Да потому что мы все на той дискотеке хотели слушать «Аббу» и «Бони М», а Вадик всё время вытаскивал кассету и ставил свой любимый «Чингисхан».

– Да ладно тебе заливать, Лукин! – сказала Лиза. – Все же знают, что ты с ним из-за Ирки Вишневской подрался. Потому что Вадик на той дискотеке у тебя её отбил!

– Н-да-а-а… – неохотно признался Олег. – Наверное, я просто искал повод для драки.

– А я помню, – сказала Полина, – как мы с моей подругой Леной заперлись в учительском туалете и исписали неприличными словами там все стены.

– Зачем?! – изумился Олег.

– Вот до сих пор не могу себе этого объяснить! – пожала плечами Полина. – Скорее всего, это был какой-то бессознательный протест против порядка, дисциплины или идеологии…

– Вас за это наказали? – спросил Олег.

– Наша директриса ходила по классам и пыталась выяснить, кто это сделал, но мы, конечно, не признавались. Потом нам объявили, что если никто не признается, то весь класс будет наказан. Ну мы и решили признаться. Тихонько подошли к нашей классной руководительнице Тамаре Аркадьевне и признались. Потом весь июнь стены красили в этом туалете.

– А я помню, как я однажды зимой в десятом классе, – начал Олег, выразительно глядя на Полину, – забрал свою дублёнку из раздевалки, стал надевать, смотрю – а она вся в пятнах крови и без пуговиц!

Полина умоляюще посмотрела на Олега, боясь, что он её выдаст.

– Как это? – не поняла Надя.

– А вот так! Пуговицы кто-то отрезал, – пояснил Олег, наблюдая за реакцией Полины, которая сидела тише воды ниже травы.

– Вот вредители! – возмутилась Надя.

– А почему же она была в пятнах крови? – ужаснулась Лиза.

– Так, наверное, злоумышленник случайно порезался, когда пуговицы отрезал! – предположил Валерка, мельком взглянув на Полину, и весело добавил: – Бог шельму метит!

Полина опустила глаза и поджала губы. Ей показалось, что Чесноков её раскусил.

– И кому же это могло прийти в голову пуговицы срезать? А главное зачем? Не понимаю! – негодовала Надя. – Просто вандализм какой-то!

Полина больше не могла этого выносить. Она уже готова была провалиться сквозь землю от стыда, как вдруг из дома послышался какой-то шум и детские голоса.