Элисон Скотч - Мелодия во мне

– И что? – интересуюсь я у нее. Неужели она думает, что я сейчас рассыплюсь перед ней в благодарностях? А какого черта она его сюда тащила? Уж я-то точно не просила ее об этом. Я вообще не просила ее соваться в мои отношения с Питером , разве не так? Но тут же внутренний голос осторожно подсказывает мне, что нет, не так. Просила! Сама просила. Когда лежала в госпитале и не знала, на кого и на что мне опереться в этой новой для меня жизни. Вот так все перепуталось в моей жизни: черное и белое, родня и враги, собственные инстинкты и постоянное чувство самосохранения. А потом еще новая Нелл и прежняя Нелл. И осознание собственной ответственности по отношению ко всему, включая и мою мать, и всех моих близких.

– Прости меня, – говорит мама, слегка заикаясь, словно маленький ребенок.

– За что конкретно я должна простить тебя?

Сначала я хотела сесть рядом с ней, но потом передумала. Не слишком ли большой будет такая уступка с моей стороны?

Мама закусывает верхнюю губу и начинает быстро-быстро моргать. Ну сейчас, думаю я и чувствую, как во мне поднимается волна раздражения, она погрузится в свою призрачную нирвану и станет корчить из себя духовного гуру, способного принимать любую форму. Вижу, что она отчаянно сопротивляется, что ей даже, наверное, хочется сорвать со своего лица эту уже поднадоевшую ей самой маску. Ведь из-за нее она никогда, ни разу за всю свою жизнь не выказала своего истинного «я». Да, моя мать – это та женщина, которая осталась со своим мужем, даже несмотря на те увечья, которые он нанес собственной дочери. В этом, надо признаться, мама меня удивляет.

– Послушай! – говорит она мне таким гортанным голосом, что в первый момент я даже не узнаю его. – Я сама все испортила в своей жизни. У меня все пошло наперекосяк с той минуты, как твой отец повстречал эту женщину… Хетер. Меня, между прочим, не отпустило и до сегодняшнего дня.

– А поняла ты это только сейчас? После всего, что случилось?

Она отрицательно качает головой и слепо смотрит куда-то вниз на беленые стены портика.

– Нет. Нет! Я поняла все с самого начала. Просто растерялась и не знала, что мне делать. Как поступить, чтобы было лучше. Ведь твой отец был для меня всем в моей жизни, понимаешь? А потом на какой-то богемной вечеринке он познакомился с нею. Я была в полном неведении сначала… узнала об их романе лишь спустя несколько лет. Он всегда говорил мне, что уезжает в Вермонт поработать в своей студии. – Мать замолкает, видно, погружаясь мыслями в прошлое, потом снова начинает говорить. – Словом, когда я узнала правду, то была в полном отчаянии. К тому времени уже родилась ты, а у меня – ни профессии за душой, ни работы. Вся моя жизнь, вся жизнь нашей семьи вертелась только вокруг отца, а потом, когда вскрылся этот чудовищный обман, когда я поняла, как твой отец может ловко дурачить других людей, живя двойной жизнью, что еще мне оставалось делать?

– Что еще тебе оставалось делать? И это ты у меня спрашиваешь? Серьезно?

Боже мой, думаю я про себя. И у нее еще хватает наглости спрашивать меня о таком.

– Конечно, вы, современная молодежь, не такие. Вы смелые, раскованные, вы готовы дать отпор и постоять за себя. Но в дни моей молодости все было иначе, по-другому. К тому же твой отец клятвенно пообещал мне, что он не уйдет. Не бросит. То есть не бросит нас . Разве что на несколько летних месяцев, потому что… потому что там тоже подрастал Вес. Ты тоже изредка ездила с отцом сюда и всегда возвращалась домой довольная. Но временами, чего уж там греха таить, он бывал ужасен.

– Мягко сказано! – Я инстинктивно касаюсь руками своих предплечий, и она сразу же понимает, о чем я. Ее глаза наполняются слезами.

– Я приехала за вами сразу же, как только смогла вырваться, – говорит она, и ее голос срывается. – Само собой, я знала, что временами на него находит… Но чтобы такое!

– Знаешь, что я сейчас выслушиваю? Сплошные оправдания. Я слушаю мать, которая не сумела правильно распорядиться судьбами своих дочерей двадцать лет тому назад и которая не сумела помочь одной из них совсем недавно. В минувшем году.

Чувствую, как во мне все кипит от ярости. Вот она сейчас сидит передо мною и все равно ничего не понимает. Ни-че-го-шень-ки! И она даже не видит, какой груз наследственности давит на меня. Конечно, я сильно изменилась, я стала другой за последнее время. Наверное, я даже стала в чем-то лучше. Но даже несмотря на эти перемены, на то, что я понимаю, что должна совладать со своей яростью, выплеснуть ее и забыть, если хочу двигаться дальше, все равно слушать маму мне просто невыносимо.