Геннадий Пискарев - Под пристальным взглядом

Отец:

О, если бы это осталось только в рассказах…

Картина 3

(И опять поворот сцены. Снова мальчик Лермонтов. Но сейчас он в имении бабушкиной сестры Е.Х. Хастовой возле станицы Шелковской. У ворот орудие, сторожевые башни, казаки, солдаты, офицеры, штабс-капитан. Лермонтов подходит к последнему. Завязывается разговор.)

Лермонтов:

Вы долго были в Чечне?

Штабс-капитан:

Да, я лет десять стоял там, в крепости с ротою. Вот, батюшка, надоели нам эти головорезы; нынче, славу Богу, смирнее, а бывало на сто шагов отойдешь за вал, уж где-нибудь косматый дьявол сидит и караулит. Чуть зазевался, того и гляди, аркан на шею, либо пуля в затылок… А молодцы!

Лермонтов (задумавшись, в сторону):

(К воротам подъезжает горец. Лермонтов нервно поворачивается к штабс-капитану.)

Лермонтов:

Кто этот джигит с разбойничьей рожей?

Штабс-капитан:

Мой старый кунак… Говорят, что он любит таскаться за Терек и Кубань с абреками. Пригоняет к нам в крепость баранов. Продает дешево, только никогда не торгуется… Что запросил – давай, хоть зарежь, не уступит!

Лермонтов (опять задумавшись, величаво):

(Сцена уплывает)

Картина 4

(Вечер. Барская усадьба П.А. Осиповой, тетки А.П. Керн, в Тригорском. Пушкин и хозяйка, светская, пожилая женщина.)

Прасковья Александровна:

Любезный друг, Александр Сергеевич, вы так грустны последнее время…

Пушкин:

Ах, Прасковья Александровна, я даже не в грусти, а в бешеной тоске. И лишь ваша нежная дружба в состоянии ее успокоить.

Осипова:

Да в чем же причина столь несвойственного вам настроения?

Пушкин:

Я в ссоре с отцом.

Осипова:

С Сергеем Львовичем? Да из-за чего же?

Пушкин:

Больно и трудно молвить… Батюшка мой принял на себя поручение полицейских властей следить за моим поведением

Осипова:

Но ведь вы, Александр Сергеевич, такой шалунишка. И обязанности отца…

Пушкин (резко):

Милейшая, Прасковья Александровна, обязанности отца и обязанности полицейских властей не одно и то же. Последних интересуют не «шалости» мои, а верноподданность царю-батюшке.

Осипова:

Господь с вами, Александр Сергеевич, а разве вы не слуга государю?

Пушкин (с улыбкой):

Я тружусь во славу Корана, о том, кстати, и брату своему, Левушке, в письме сообщил.

Осипова (растерянно, недоуменно):

Христианин… Коран… Это совместимо?

Пушкин:

Позвольте я вам процитирую несколько строк: «Бог послал к Вам книгу, полную света, да приводятся ею на путь спасения любящие его, да извлекаются из тьмы, и особенною его благодатью направляются на путь спасения».

Осипова:

О боже!

Пушкин (подходит к окну):

Осипова (восхищенно):

И это тоже Коран?

Пушкин:

Это мое «Подражание Корану». Вам посвящаю, нежное, человеколюбивое сердце, Прасковья Александровна. И знайте: я признаю смирение перед Всевышнем. К этому призывает наше Евангелие. И, как видите, Коран.

(Сцена уплывает)

Картина 5

(Появляются бричка, узкая дорога. Пики гор. Пушкин. На встречу арба с телом убитого чеченца на бурке. Рядом ружье покойника. Суровые лица сопровождающих.)

Пушкин:

Как убит был этот человек?

Один из чеченцев:

Мщения крови.

Русский солдат:

Для них убийство – простое телодвижение.

Другой русский солдат:

Недавно поймали мирного черкеса, выстрелившего в солдата. Он оправдался тем, что ружье его долго было заряжено.